Чертовски неправильное свидание - стр. 9

– Оливия, принцесса, мы сделаем тебя звездой. У тебя будет все, о чем ты когда-либо могла мечтать, – сказал он с самодовольной улыбкой, прежде чем исчезнуть из комнаты.

– И ты станешь звездой, малышка, – процедила мама сквозь стиснутые зубы, без малейшего признака дружелюбия и счастья, которые были у нее всего секунду назад. – У тебя нет выбора.

Я уставилась на фотографию на столике в гримерке, снимок с того дня, как я подписала свой первый контракт.

С того дня, как я продала свою жизнь.

Или, следует сказать, с того дня, когда мама подписала контракт. Потому что в девять лет я была недостаточно взрослой, чтобы сделать это самостоятельно.

На фотографии моя мать – Джолетт, как она хотела, чтобы я ее называла сейчас, – и я улыбались совершенно искренне. Она улыбалась, потому что собиралась заработать на мне миллионы. Я же… потому что она, казалось, впервые в жизни была довольна мной.

Я бы отдала все, чтобы вернуться назад во времени, прямо в тот момент, когда был подписан этот контракт. Я бы разорвала его и выбежала из комнаты. Я бы исчезла.

Мне было бы все равно, умру ли я. Потому что это означало бы… что я свободна.

Я с отвращением бросила фотографию, наслаждаясь звуком бьющегося стекла. Она не имела никакого значения для меня.

В райдере для гримерки, который я никогда в глаза не видела, вероятно, отдельным пунктом была прописана эта тупая, чертовая фотка, которая ждала меня в каждом городе и на каждом концерте.

Я потерла грудь. В девятнадцать лет не должно быть боли в груди, но вот мы здесь.

Сегодня вечером у нас запланировано выступление в Нью-Йорке, я должна была выступить перед переполненным людьми залом в Мэдисон-сквер-гарден.

Но если эта боль в груди не прекратится, я больше нигде не буду играть.

Я опустилась на мягкий диванчик, изнеможение проникало в каждую клеточку моего тела. Как долго длится этот тур?

Мне казалось, что целую вечность. Я словно белка, которая не может остановиться крутить колесо и загоняет себя до смерти.

Я потерла руками ноги, пытаясь обрести самообладание. До меня доносился слабый звук ревущей толпы, и я уже боялась ослепляющего света прожекторов.

Сегодняшний зал – довольно небольшой по сравнению с теми, где они обычно заставляли меня выступать, но на арене сейчас все равно было двадцать тысяч человек.

Джолетт и Марко были в ярости от вместимости площадки.

Когда я последний раз ела? Когда последний раз я делала что-то, отдаленно похожее на заботу о себе?

Я так устала.

Дверь в гримерку распахнулась, и вошла моя мать. Она была в своем привычном образе – самая дорогая дизайнерская одежда, которую только можно было купить за деньги. И она все так же вела себя холодно и требовательно.