Чёртово племя. Часть вторая - стр. 19
– Сбежал, не уследили! – процедил ротный командир, меняясь в лице. – Кто на дверях ночью стоял?
Дядьки уверяли, что ни на минуту не оставляли пост, они, мол, знают, что за кадетами первые две недели глаз да глаз нужен.
Севку разыскали и вернули в корпус на другой день. Он ходил по вокзалу и спрашивал у железнодорожников, как добраться до Ферганы.
Добряк Любарский увёл Миловского в кабинет и долго не отпускал. На урок словесности Сева пришёл с красными глазами, но повеселевший, плюхнулся за парту рядом с Минькой.
– Влетело? – шёпотом спросил тот.
– Нет. Леонид Николаевич сказал, что если через месяц мне здесь не понравится, то он напишет отцу, чтобы забрал меня домой.
– Так прямо отпустит? – поразился Воробей.
– Обещал.
Несколько дней Сева только и говорил что о доме: какая добрая у него матушка, какие проделки они устраивали с братом и сестрой, какой у них прекрасный дом и сад. Но мало-помалу он втянулся в кадетскую жизнь, увлёкся фотографией, подержал в руках рапиру и про отъезд вспоминать перестал.
Ребята привыкли к корпусу, шалили и дрались, устраивали кучу малу – общую свалку. Шум и визг тогда стояли знатные.
К первому ноября кадеты готовили праздничное представление: спектакль о Минине и Пожарском, песни, стихи, танцы и прочую самодеятельность. Роль Дмитрия Пожарского вызвался играть полковник Франц, старички говорили, что он превосходный чтец и актёр. Минька и другие ребята играли ополченцев.
Севка взялся выучить песню «Вдоль да речке, вдоль да по Казанке», а Воробей решил удивить всех фокусами. Не карточными – вырос он из этого, – такими, чтобы ребята замерли от восторга, а после бегали за ним и умоляли раскрыть секрет. Но Минька – ни-ни! Нипочём не расскажет.
Несколько дней он обдумывал фокусы, собирал реквизит, репетировал, закрывшись в пустом классе, даже Севку не пускал посмотреть. Тот, страшно заинтригованный, канючил:
– Отчего ты не хочешь показать фокус? Мишенька, дружочек, покажи-и… Я-то тебе позволяю слушать, как я репетирую.
– Нельзя, секрет, – важничал Минька и прятал за спину мячи для лапты.
Миловский обижался:
– Ну знаешь, это свинство и подлость с твоей стороны. Я тебе этого не забуду, подлецу.
Воробей смеялся и отвечал, подражая другим кадетам:
– Миловский, голубчик, сейчас увидишь – потом неинтересно будет.
– Интересно! Честное благородное слово! – Севка клялся, что он с удовольствием посмотрит и в сотый раз, но Минька не поддался уговорам.
Праздник удался на славу. Декорации, нарисованные кадетами, были не хуже настоящих театральных, как уверял Севка. Актёры играли замечательно. Когда Франц-Пожарский говорил, сдвинув брови: «Кому спасать Русь-матушку, коли не нам?» – ребята-ополченцы потрясали бутафорскими бердышами и кричали «ура», не помня себя от храбрости.