Чертополох. Лесовичка - стр. 21
Больше мне добавить нечего, кроме одного – дельконские жрицы, несмотря на княжеский запрет, справили службу как по Мартиару, так и по всем защитникам Реймета и обещают повторять её каждый год, в день падения города. Лейтена же, наставница княжон, написала мне, что Дормар на прощание при всех сказал нашему Владыке, что по части выпивки считает себя проигравшим. Дескать, во хмелю он тоже умом не блещет, но одним махом пропить четверть собственного княжества даже у него не получалось…
Прабабка замолчала, опустив голову, – я снова прижалась к ней, а Стемба растерянно спросил:
– Так что же теперь делать-то?
Нарсия погладила меня по голове, тяжело вздохнула.
– Жить, Стемба… Боги нашу обиду видят, но их суд хоть и верный, да не скорый – я его уже не увижу, а вот ты и Энейра – вполне. Что же до всего остального… Ни к родственникам Эльмины, ни тем более к князю я на поклон не пойду – незачем мне на старости лет такой позор!.. Жрицы из Дельконы звали меня к себе, уверяли, что мне и малышке за толстыми стенами обители будет хорошо и покойно. В их словах я уверена…
При последних словах Нарсии я приподняла голову:
– Я не хочу в Делькону, бабушка…
А Стемба тихо заметил:
– Стоит ли малышку теперь прятать от неба да солнца, если жизнь её и так опалила?
Прабабка усмехнулась.
– Вы, как я погляжу, без меня тут совсем спелись!.. Впрочем, так даже лучше – я и сама в обители вряд ли усижу, несмотря на преклонные годы. Конь на гербе Ирташей не зря узду рвёт – ему воля да простор нужны, а не тёплое стойло… Так что переберёмся куда-нибудь, где нас никто не знает, да начнём жить как обычные поселяне – немного денег на обзаведенье я раздобыла.
Ошеломлённый таким решением прабабки «Лис» вначале изумлённо уставился на неё, а потом даже открыл рот, намереваясь возразить, но Нарсия остановила его взмахом руки.
– Не смотри на меня такими глазами, Стемба, – ни мои предки, ни я показную роскошь не жаловали и никогда не стыдились мозолей на руках, будь они от меча или от другой работы, а парчу лишь по праздникам да на княжеские приёмы надевали, когда по-другому уже никак нельзя! И ещё: переставай звать меня госпожой – отныне для тебя я Нарисса, а внучка моя – Эрка, нечего людям думать, как у простых благородные имена могли появиться…
Стемба уважительно склонил голову.
– Как скажете… – и добавил вопросительно: – Матушка?..
Прабабка на это одобрительно улыбнулась…
Вот так мы ранней весной и оказались в деревушке, гордо именуемой её обитателями Большая Поляна. Она располагалась всего в половине дня пути от Эргля, но окружавшие поселение леса и болота сделали его глухим – даже сборщик податей да переписчики появлялись в Большой Поляне в лучшем случае один раз за два года. Возможно, именно это и стало основным аргументом для прабабки в пользу того, чтобы закрепиться именно на этом месте, ну а дополнительными были богатый ягодами лес да маленькая – в одну горенку, – пустующая после того, как хозяева перебрались в Эргль на заработки, хата с уже заросшим сорняками огородом и забитым мусором сараем. Хотя полянцы знали, что их бывшие земляки не вернутся в родимую глушь, хату занять никто не стремился, так что беженцам из захваченных амэнцами вотчин её уступили в прямом смысле слова за медяки…