Чертополох. Лесовичка - стр. 11
– А этого щенка заставьте смотреть. Пусть знает, что бывает за непокорство!
Я и так уже была напугана до смерти, но то, что началось теперь, было настоящим кошмаром… Словно чудовищный сон, который длится и длится, а ты не в силах ни шевельнуться, ни хоть на волосок сдвинуть веки, чтобы отгородиться от этого ужаса… Искажённое, исступлённое лицо Мики, распластанные на полу тела, мольбы и слёзы Элгеи и глухие, страшные стоны матери… Но ещё чудовищней были сальные шуточки ратников, нетерпеливое притопывание, возбуждённое животное сопение насильников и ритмичное движение их бедёр, которым словно бы командует худой Лемейр, опять взгромоздившийся на стол:
– А ну, лентяи, веселее! Покажите этим шлюхам, что такое настоящие мужчины! Раз! – И бёдра тиранящих мать и сестру ратников опускаются вниз вместе с полуобглоданным телячьим рёбрышком, которое сжимает в руке Лемейр.
– Два! – Теперь бёдра судорожно дёргаются вверх, повинуясь руке худого. – Ну же, больше огня! Не спите на ходу!.. Другим тоже не терпится!.. И – раз!..
А когда чудовищный хоровод сменяющих друг друга «Карающих» наконец закончился, Лемейр слез со стола и направился к пытающейся отползти к стенке Элгее, приговаривая на ходу:
– Вот, а теперь и моя очередь. Сейчас, крейговская птичка, я объясню тебе, для чего женщинам нужны рот и язык. – Ты как следует приласкаешь меня там… – При этих словах худой выразительно огладил себя между ног.
– Мра-а-зь!!! – Мика просто зашёлся криком, рванувшись из рук нависшего над ним амэнца под ноги Лемейру, но караулящий брата «Карающий» вонзил ему меч прямо между лопаток. С коротким всхлипом Мика навеки застыл на полу, а худой неодобрительно покосился на убийцу моего брата и, бросив сухое «слишком рано», подошёл к забившейся в угол сестре:
– Ну что, радость моя, ты готова?
Вместо ответа Элгея лишь сжалась в своём углу пуще прежнего; в её глазах плескался настоящий ужас, но Лемейр встал перед ней на одно колено и издевательски ласково произнёс:
– Неправильно, куколка. Ты должна сказать: «Сделаю всё, что ты прикажешь, господин Лемейр!». – Тут худой схватил сестру за подбородок и приподнял ей голову. – Ну, повтори то, что я сказал, крейговская сучка…
Из глаз сестры ручьём потекли слёзы, и она, выдавив из себя едва слышное «нет…», снова зашлась плачем.
Лемейр же, глядя на её слёзы, покачал головой и притворно вздохнул.
– Ну что ж, на нет и суда нет! – Сказав это, он схватил сестру, привлёк к себе и одним движением свернул ей шею. Раздался оглушительный хруст. Элгея осела на пол, словно тряпичная кукла, а худой поднялся с колен.