Чертополох. Излом - стр. 44

Олдер согласно кивнул головой и еще долго возился со щенком, устраивая ему постель и кормя молоком под присмотром Ридо. Когда же кутёнок уснул, мальчишка отправился на розыски отца – ему не терпелось расспросить его о походе. Вот только во внутреннем дворике отдыхающего отца не было видно, в отведённых ему комнатах – тоже, но зато из покоев матери доносились приглушённые голоса сразу обоих родителей, и Олдер решил наведаться туда – всё равно ведь не спят!..

Но первые же услышанные им слова Олинии заставили мальчишку застыть возле неплотно прикрытой двери. Он знал, что родители иногда не ладят между собою, но до серьёзных размолвок у них до сего дня никогда не доходило… Олдер приник к косяку – в узкую щель он видел сидящего в кресле отца и стоящую перед ним, нервно комкающую в руках платок мать.

– Меня никогда не интересовало, с кем ты проводишь время на стороне, Гирмар. Я не искала, не ревновала, не пыталась узнать имя… Так зачем же теперь ты притаскиваешь сюда этого выблядка?

– Я же говорил тебе. Мать Дариена умерла, и я не захотел оставлять его с чужими людьми – он вполне заслужил дом. – Хотя голос отвечающего Гирмара всё ещё был спокоен, в нём уже проскальзывали металлические ноты. – И он не выблядок – пусть и рождённый вне брака, но он мой сын!

Олиния тряхнула головой, её лицо пылало гневом:

– Которого ты прижил от какой-то отрядной шлюхи, кувыркаясь с ней на соломе под телегами! – Выкрикнув эти слова, Олиния прижала к губам дрожащие пальцы с платком и отвернулась, караулящий за дверью Олдер потрясённо вздохнул, а по-прежнему сидящий в кресле Гирмар чуть подался вперёд и холодно заметил:

– Сколько страсти, Олиния!.. За все годы нашего супружества ты не радовала меня и десятой долей высказанных тобою сейчас чувств… Любовницы нужны мне были хотя бы для того, чтобы убедиться в своей состоятельности как мужчины.

От жестоких слов мужа Олиния выпрямилась, её лицо побелело.

– То есть ты теперь мстишь мне, Гирмар? Мстишь за то, что, по твоим словам, я была тебе плохою женой?

Гирмар отрицательно качнул головой:

– О мести не может быть и речи – мы слишком разные, Олиния, и всегда такими были. Тут ничего не поделаешь, но у Вейоны я находил то, чего был лишён здесь. И она не была ни шлюхой, ни рабыней. Когда мы взяли лаконский Ольз, она пришла просить о помиловании своего деда – выживший из ума старик решил пророчествовать на площади. Я сохранил ему жизнь, но условием помилования поставил то, что Вейона оставит Ольз и станет делить со мною и быт, и постель.

– И ты говоришь об этом так… Точно… – не найдя подходящих слов, Олиния отвернулась к окну – в это мгновение она казалась особенно слабой и беззащитной. Гирмар, похоже, почувствовал ее растерянность. Он встал из кресла и, подойдя к жене, притянул её к себе за плечи.