Черный парус беды - стр. 39
Вопрос, конечно, интересный, но захолодело у меня от другого – от слов Шелестовой: «Накидали банок». Это что означает? Я себя к дуракам не отношу, поэтому и не выбрал из множества версий самую нелепую. Накидали, набросали… Нет, мне на ум пришла версия рациональная – с пробоиной. Это потом она показала свою несостоятельность, но поначалу-то – вполне. Так почему же Мила сказала «накидали»? Ответ напрашивается: она знала, она видела! А если кто-то швыряется банками, причем в обстоятельствах к играм и всяческим развлечениям не располагающим, то это кому-то нужно.
При таких раздачах не удивительно, что торкнуло меня по-серьезному. Я надеялся, однако, что вся эта буря «чуйств» на моей физиономии никак не отразилась. Ест Шелестова свою колбасу, и пускай. Ну, начни я ее пытать, что она имела в виду своим «накидали», все равно ведь не скажет. Если до сих пор ни словом об этом не обмолвилась, то и дальше в молчанку играть будет, это же очевидно.
Как ни в чем не бывало, я достал еще один пакет, кинул в него для отвода глаз банку сладкой кукурузы (я ее терпеть не могу), пачку спагетти (в чем мне их варить?), после чего переместился к трапу, отщелкнул задвижки и снял облицовочную панель, прикрывающую нишу.
Я был уверен, что она будет пуста, и почти не ошибся. Банок в ней не было, но дно ниши было засыпано белым порошком.
Когда я снимал панель, несколько щепоток порошка высыпались, упали в воду, собрались в хлопья, а потом превратились в знакомую мне бело-серую пену.
Вот так, ответы появляются, но вопросов от этого меньше не становится.
В воде у трапа что-то блеснуло. Я наклонился и поднял донышко от банки с высотой кромки сантиметра в два. На бортике еще сохранились обрывки этикетки.
Еще один ответ. Тут к гадалке не ходи, и так все ясно. Банка состояла из двух частей: в большей была говядина в желе, в меньшей, тайной…
Не верю я, что Чистый решил нелегально вывезти из Доминиканы толченые лапки водяных пауков и измельченные кости рыбы-луны, или еще какие ингредиенты колдовских отваров, столь популярных в соседнем Гаити. Не верю ни капельки!
Константин Чистый не был апологетом культа вуду. Самым прозаическим, наибанальнейшим образом он занимался перевозкой наркотиков.
– Что это? – спросила Мила.
– Дрянь, – сказал я.
Шелестова покраснела, но я уточнять не стал.
* * *
Дело было дрянь. Лучше других, без сомнения, понимал это Джон. Как самый из нас опытный. Именно его невозмутимость до поры вводила меня в заблуждение. Ну, раз ведет недрогнувшей рукой наш гордый фрегат, значит, сознает всю меру ответственности, значит, не все так погано, как кажется. Стоило мне подумать об этом, как за кормой «Золушки» выросла огромная волна – следствие интерференции, то есть сложения многих факторов: волн помельче, ветра, течения. И я перекрестился. Не потому, что, когда кажется, так и рекомендуется поступать, а потому, что сердце ёкнуло. Сейчас как даст!