Черный парус беды - стр. 33

Вода была не то, что холодной, но освежающей. Меня ощутимо поколачивало, и я сцепил зубы. А может, это не от холода, а от страха.

Говорят – читал где-то, – что когда в тебя целятся, ты способен это почувствовать, надо только соответствующим образом настроиться и «поймать» чужой враждебный взгляд. Вот бы знать, как настраиваться надо, я бы попробовал.

Я наступил на что-то скользкое, раскорячился и по пояс ушел в воду. Под ногами были блестящие банки с консервами. Очевидно, без пробоины все же не обошлось, и теперь «Золушка» делилась с Атлантикой своими припасами.

Забраться на борт оказалось даже проще, чем утром.

Кокпит был пуст, двери в каюту открыты, а я их и не закрывал…

Крен корпуса был так велик, что в каюту я спускался не столько по трапу, сколько по ограждающей его стенке.

Воды в каюте стало больше, но больше стало и света. Солнечные лучи пронзали иллюминаторы, выставляя напоказ кавардак, царящий под палубой.

Одной из составляющих этого кавардака был человек, ничком лежащий на койке. Рука человека безвольно свешивалась вниз. Пальцы были скрючены.

Наш экипаж стремительно таял. Чистый, Джон, теперь Полуяров.

Кто следующий?

Я поторопился.

«Труп» закряхтел, перевернулся на спину и разлепил глаза. Они были мутные. Прошло не меньше минуты, прежде чем Федор сумел сфокусировать свои заплывшие буркалы на моей физиономии.

– О, Андрюха, это ты.

Голос у Полуярова был под стать облику. Хриплый, с бульканьем и проваливающимися в никуда буквами. Пару раз я видел Полуярова сильно перебравшим, сейчас – третий раз.

– А где народ?

Я промолчал, борясь с желанием подойти и треснуть Федьку черенком от лопаты.

– Будешь? – спросил Полуяров, вытаскивая откуда-то из-под себя плоскую бутылку с коньяком. Темно-янтарной жидкости было на донышке. – Как хочешь… или не хочешь. А я буду.

Он присосался к бутылке, прикончил коньяк и рыгнул.

Мне захотелось ударить его уже не просто так, а непременно по голове. Но я сильный, я скрутил себя и вместо удара дубинкой огорошил Полуярова вопросом:

– За здоровье пьешь али на помин души?

Федор посмотрел на меня осовело и глубоко задумался. Результатом тяжких умственных усилий стали всхлип и обильное слезотечение. Размазав под носом неожиданные выделения, Полуяров пожаловался:

– На кого они нас покинули?

– Кто именно? – потребовал я уточнения.

– Все. Одни мы с тобой, Андрюха, как пер… сты.

Федор приготовился опять зарыдать, но я посмешил его успокоить:

– Шелестова на берегу. Жива, здорова и, между прочим, трезва. В отличие от некоторых.

Получилась двусмыслица: то ли я о жизни и здоровье, то ли о трезвости. Но Полуярову детали были до лампочки.