Чёрные апостолы - стр. 10
Удивительная она была сиделка.
Наверное, все-таки повезло – ни одна пуля не застряла в теле, и раны потихоньку затягивались. Бинты уже не пачкались, и я начинал ходить. Левая нога при каждом шаге нестерпимо болела, и я сильно волочил ее, но все равно передвигаться самому было приятно, хотя бы до туалета.
Туалет был недалеко, шагах в двадцати от маленького домика с одной палатой: стационар, госпиталь, не знаю, как они его называют.
К тому времени, как я стал ходить, все сильнее хотелось курить. Понемногу это желание стало навязчивой идеей. У меня пухли уши, снился дым сигарет, я мечтал хотя бы об окурках. Но их не было. Похоже, в этой коммуне буквально верили предупреждению Минздрава и берегли свое здоровье.
Моему же здоровью было плохо без сигарет. Как не упрашивал Настю, достать их, какие деньги только не предлагал заплатить после, но она отказывалась, говорила, что нельзя, что у них не курят, что, вообще, в радиусе десяти километров не найти ни одной сигареты, даже простой махорки и то нет. Я настаивал, Настя чуть не плакала, и я готов был прибить того придурка, кто завел в этой раздолбанной коммуне такие правила.
В тот раз, когда приехали киношники, я страдал и смотрел в окно. Японская «Тойота» лихо развернулась на поляне, напротив.
Позади послышались шаги. Я обернулся. Настя, озабоченная, с сосредоточенным лицом, вошла в дверь и поставила возле койки большой детский горшок.
– Вот. Это вам.
Я хотел было ответить, что уже вырос из того счастливого возраста, но Настя быстро вышла и закрыла за собой дверь. Щелкнул замок – меня заперли. Что ж, хозяин-барин, клаустрофобией не страдаю, – подумал тогда я, но все равно стало не по себе. Я понял, что от меня что-то скрывают, или меня – от кого-то.
Киношники доставали из «Тойоты» аппаратуру: камеру, записывающее устройство. Девушка в черном брючном костюме взялась за микрофон.
Главное, что приковало к окну – сигареты. Все эти операторы и журналисты курили. Они спешили, бросали едва начатые сигареты, зажигали новые и снова бросали их.
Я потянулся к форточке и открыл ее, надеясь хоть подышать дымом, выдыхаемым другими.
Они встали посреди поляны: киношники и коммунары. Андрей что-то говорил им, оживленно жестикулируя, потом все медленно повернулись и направились к моему домику. Рядом стояли еще дома, маленькие, деревянные, аккуратные, но я молился, чтобы они подошли к этому окну. Очень уж хотелось курить, и я надеялся стрельнуть у них сигаретку – другую.
Вся компания подходила к окну. Я уже дергал створку, стараясь отпереть, когда один из коммунаров, здоровенный мужик с красной рожей и рыжими усами, быстро приблизился к окну и, мельком взглянув на меня, злым жестом щелкнул по стеклу. Я тут же отпрянул и прекратил свои попытки. Нарываться на неприятности не хотелось, а поиски причины решил отложить на потом.