Чернокнижник. Корона мертвого короля - стр. 29
Пальцы против воли разжались и кинжал, выскользнув из них, так и остался в глотке монстра. Тот, уже как будто не замечая торчащего из плоти оружия, торжествующе зарычал и потянул несчастного парня к себе.
Менестрель снова закричал, завопил, отбиваясь изо всех сил, пытаясь оттолкнуть жуткое создание и с ужасом понимая, что своим безрассудным поступком подписал себе приговор…
В воздухе свистнул меч. Отрубленная рука чудовища, продолжая цепляться за запястье спасенного пирата, бессильно повисла. Монстр зарычал, протянул, было, вторую руку… но в следующий миг тонкая, прочная, полупрозрачная сеть, вдруг возникшая неизвестно откуда, оплела его, начисто лишая подвижности.
Фредо перевел дыхание. Магия такого уровня давалась ему с трудом – за свою жизнь он больше привык к шаловливым стишкам, при помощи которых завораживал прекрасных крестьянок, или сбивал с толку глупых стражей. Сейчас же приходилось прыгать выше собственной головы, и это изрядно утомляло.
Ноофеты, которые, забираясь в теплую, освещенную комнату, влекомые запахом живой крови и плоти, ожидали встретить здесь практически жертвенных агнцов, а встретили суровых воинов, ненадолго оцепенели, тупо созерцая происходящее.
Медведь, решительный и уверенный, как и всегда, криво ухмыльнулся и, спихнув застывшего на кровати Мартына на пол, наступил на простыню тяжелым сапогом, с размаху снося плененному монстру голову. Та покатилась, подпрыгивая на полу, подкатилась к самым ногам соратников…
Запах собственной, знакомой крови ударил монстрам в нос. Они заревели, завыли, зашевелились, волнуясь, как море и внезапной резкой, сильной волной хлынули вперед.
Двое вцепились в Аркано, пытаясь добраться до его горла. Пятеро обступили Фредо, справедливо полагая чернокнижника наиболее опасным врагом. Еще несколько бессистемно толкались из угла в угол, поводя носами и пытаясь учуять третьего из противников.
Мартын, почти полностью забившийся под кровать, дальновидно молчал, зажимая себе рот рукой, чтобы дышать не слишком громко. Сейчас, глядя на своих новых знакомых – таких сильных, таких умелых, – глядя, как главнокомандующий княжеской стражей уверенно рубит налево и направо своих врагов, а сам князь не подпускает их к себе беззвучными заклятиями, пират вдруг сполна ощутил свою слабость, почувствовал, что он лишний на этом празднике жизни, а в жестоком сражении и вовсе будет не более, чем помехой.
– Да пропади ты пропадом, нечисть! – взревел Медведь, отсекая одному из ноофетов руку и по наклонной задевая ногу другого. У второго он угодил как раз в какое-то сложное сухожилие, и лапа монстра подломилась. Мерзко прибулькивая, похрюкивая и как будто даже скуля, он заскакал на одной ноге к окну, явственно предпочитая жизнь вкусному ужину. Тем более, что и ужин-то оказался каким-то уж очень кусачим.