Черное знамя - стр. 52
Рядом с плечистым, красивым и высоким парнем, облаченным в безукоризненную, с иголочки форму и начищенные сапоги, рядом с настоящим идеалом евразийского юного бойца он чувствовал себя неуютно – хромой калека с палкой, волосы намокли, да и плащ тоже успел отсыреть, едва не волочится по полу.
– Вам нужно оформить пропуск, – десятник вернул документ. – Пройдите вон туда.
Оформление, вопреки ожиданиям Олега, заняло совсем немного времени, и вскоре он уже стоял у проходной, а офицер-«опричник», расположившийся за стойкой, крутил диск внутреннего телефона.
По другую сторону турникета располагался просторный вестибюль, в центре которого стояла статуя Чингисхана.
Основатель Монгольской империи был изваян молодым, без оружия, неистово и яростно вглядывающимся куда-то вверх, и с обрывками кандальной цепи в руках. Должно быть, скульптор хотел показать тот момент, когда молодой еще Темучин только что вернул свободу, бежал из тайджиутского плена.
– Ждите, сейчас за вами придут, – сказал офицер, закончив разговор, и Олег покорно кивнул.
Ждать долго не пришлось, вскоре у проходной объявился еще один дружинник, в чине сотника. Он поманил Одинцова, тот прошел через турникет, а затем и мимо статуи давно умершего хана.
Изнутри штаб-квартира «опричников» выглядела обычным учреждением, каких десятки в столице – прямые коридоры, широкие лестницы, разве что все встречные в форме, и честь отдают, но ведь так же и в военном министерстве, где Олегу доводилось бывать, когда они делали интервью еще с прежним министром, Корниловым… Вот только почему тогда по спине ползут мурашки, и хочется постоянно оглянуться, кажется, что в затылок дышит кто-то хищный и злобный?
Но нет, это все нервы, которые, как говорил врач из «Родины», «вовсе не канаты».
Они поднялись по лестнице, а когда свернули с нее, навстречу попался казачий есаул, судя по нашивкам, из уральцев – высокий, чубатый, статный, но пустой рукав у него был заправлен за пояс, а лицо пересекала скрывающая левый глаз черная повязка, и шагал он, глядя куда-то вверх.
Его полевая форма резко выделялась среди черных мундиров.
Провожатый распахнул перед Олегом обитую алой кожей дверь, они миновали приемную, потом комнату для совещаний, с овальным столом и стойкой, на какую вешают плакаты и карты, и очутились в кабинете, не очень большом, но с высоким потолком и огромным, во всю стену окном.
Голубов сидел в просторном кресле, развалившись и закинув ноги на стол, и крутил в руках казачью нагайку.
– А, привел, ну и отлично, – он взмахом руки отпустил провожатого. – Давай, садись.