Черное знамя - стр. 24
– Внимание-внимание, говорит Евразия! – объявил торжественный мощный голос.
Олег помимо воли улыбнулся – он слишком хорошо знал, кто сидит за микрофоном, сам в свое время сидел в жюри конкурса, отбиравшего дикторов, прослушивал претендентов, читал их личные дела, и даже участвовал в их обучении.
Мелодию, открывавшую выпуск новостей, готовили и записывали очень тщательно, проверяли варианты на разных аудиториях, откинули чуть ли не дюжину вариантов. С хронометрами в руках высчитывали, сколько секунд должно пройти между фанфарами и призывом к вниманию, прогнозировали, какое временя нужно слушателям, чтобы собраться вокруг приемников, сколько раз нужно повторить победные голоса труб…
И вот результат, продуманный, взвешенный, тщательно приготовленный.
Олег почувствовал даже что-то вроде гордости – он тоже немало потрудился ради того, чтобы сделать радиовещание страны таким, каким оно стало, убедительным и эффективным.
– Чрезвычайный выпуск новостей с фронтов освободительной борьбы! – продолжил Юрий Левитан, обладатель уникального баритона, ставшего настоящим оружием империи, более ценным, чем танковая дивизия.
О да, слово «война» не должно применяться, оно слишком пугающее, чересчур негативно действует на слушателей. Нужно использовать термины «экспедиция», «операция», «борьба», «поход» – они внушают доверие, звучат убедительно и позволяют, не искажая истины, преуменьшить масштаб конфликта.
– В районах Хаш и Нехбандан произошли столкновения с английскими войсками, и наши доблестные воины заставили врага отступить, его потери составляют по приблизительным оценкам…
О собственных убитых лучше не упоминать, а в остальном следует описывать события без прикрас и интерпретаций.
Народ должен думать следующим образом – нам подают факты, и ничего, кроме фактов, которые говорят сами за себя, а значит, дело обстоит именно таким образом, как нам рассказывают. Ну а, кроме того, точность донесений с театров военных действий влияет на противника и на нейтралов, в обязательном порядке слушающих то, что там вещают эти русские.
К концу войны тридцать пятого – тридцать шестого, третьей германской, новостям из Казани, судя по сообщениям из Вашингтона и Токио, Вены и Парижа, верили больше, чем сводкам германского генерального штаба, и, более того, то, что говорили по евразийскому радио и писали в евразийских газетах сегодня, обнаруживалось в немецких источниках через два-три дня, да еще и в намного менее подробном варианте!
«Правда – куда более эффективная штука, чем ложь, особенно если она нам выгодна, – говорил Штилер на министерских совещаниях, по обыкновению постукивая карандашом по столу. – Так что не бойтесь использовать ее».