Черное и белое - стр. 24

Как жаль, что им не удалось договорить, он должен был возвращаться срочно в Москву, его ждал развод с женой, который нельзя было пропустить. Теперь ему это представляется сущей глупостью. Ну, не развелись бы тогда, развелись бы месяцем позже, разницы никакой. Их семейная жизнь все равно уже разрушилась. И восстановлению не подлежит, как разбитый вдребезги кувшин.

А почему бы ему не отметить свою вновь обретенную свободу походом в ночной клуб? Снять женщину, позаниматься любовью. Он уже больше месяца постится, словно монах. А при его темпераменте – это сродни боевому подвигу. Наверное, жена правильно сделала, что не стала терпеть его измены. С ее житейской точки зрения он явно превысил их лимит, на который было рассчитано ее терпение. А его философию любви она никогда не воспринимала, даже на первоначальной стадии их отношений, а в конце их совместной жизни так просто возненавидела.

Ведев вдруг прибодрился. Все же уход из университета отрицательно сказался на его эмоциональном состоянии. И ему срочно нужно подзарядится положительными эмоциями. И желательно в приличном количестве, чтобы надолго хватило.

Он почувствовал, как засевшая тяжесть в груди ослабла. Она еще не исчезла совсем, но уже не так давила на сознание. Какая все же это хрупкая и неустойчивая конструкция – человек. Любой пустяк способен ввергнуть его в отчаяние, бросить в объятия ощущению, что жизнь кончилась. И точно такой же пустячок – возродить надежду, что впереди еще много чего хорошего. А то и просто сделать счастливым.

Ведев углубился в размышления. В такие минуты он так глубоко уходил в себя, что окружающий мир переставал для него существовать. Жена всегда боялась этих его, как она их называла, транскосмических состояний и всячески пыталась его выводить из них. И, в общем, обоснованно, пару раз он впадал в транс, находясь за рулем. И, как считал он сам, только провидение избавило его от страшной аварии. Но именно в такие минуты он получал настоящие озарения. И тогда думал, что они стоят того, чтобы подвергаться такому риску. А вот тот с кем ничего подобного не происходит, по-настоящему обделен, хотя и не подвергает свою драгоценную жизнь никакой угрозе. Так уж устроено, что в соответствии с законом равновесия мироздания за все приходится платить. Евреям за богоизбранность, ему – за свои откровения. Но пока у него есть сильное ощущение, что предъявление ему настоящей цены еще впереди. Не случайно же его так оберегают даже в таких ситуациях, когда так и кажется, что гибель неминуема. А у него ни царапинки. Что же его в таком случае ждет?