Черно-белый Чернобыль - стр. 15
Несколько дней спустя газеты привели хронологию событий, пестревшую нюансами, неуловимыми для непосвящённых. Так, пресса абсолютно точно отразила время взрыва – час двадцать три. Правдиво сообщалось и об эвакуации горожан в течение двух часов. Упускалась только одна «мелочь»: вывозить людей начали через тридцать шесть часов после взрыва! Надо ли уточнять, что всё это время народ подвергался облучению? А то ведь как получалось – вот авария, а через два часа – в городе ни души? Какая «оперативность»! И ладно, если это лукавство исходило из рупоров официальной пропаганды, – «Правда», «Известия» и прочие, – за то их и держали на довольствии. Но когда подобная чушь появилась на полосах уважаемой газеты «Аргументы и факты» – это уже выходило за грань терпения и предел понимания.
Я не считаю себя вправе объяснять, почему эвакуация началась через полтора суток после взрыва. Полагаю, на то были серьёзные причины. И уж тем более, не собираюсь кого-либо винить. Я же не присутствовал в инстанции, принимавшей решение о вывозе людей. Да и на эту тему достаточно сказано в той же книге «Это горькое слово Чернобыль».
Утром 29-го я собирался в облфинуправление. Да и куда мне? Вышестоящая инстанция, всё-таки.
Пока брился в ванной, по радио звучал Джо-Дассеновский «Люксембургский сад». Из песни я понял только «У меня почти всё хорошо… Жизнь продолжается…»
– Н-да, почти всё и почти хорошо, – срезая трёхдневную щетину, произнёс я вслух, хотя в квартире уже никого не было, – и, главное, la vie continue (фр.: жизнь продолжается)
В облфине мне даже обрадовались – наконец-то хоть кто-нибудь объявился из Припятского «департамента»! А то ведь народ вывезли – и с концами. Меня долго расспрашивали – что и как, и, главное, каким образом я умудрился выбраться «оттуда» до всеобщей эвакуации. Я и рассказывал, мол, ничего особенного, добирался пешком и на перекладных. На занятия спешил. Многие сочли, что я родился в рубашке. Шутили даже: «Молодец, что учишь английский! Видишь, как в жизни пригодилось!»
Однако трёп трёпом, а меня ж надо временно пристроить, чем-то занять. Или, по-Жванецкому, «чтобы мы не хулиганили на улицах, нас надо где-то держать».
Поручили обзвонить районные отделы и записать данные о выполнении плана по госдоходам за апрель. Смысла в этой работе я не видел. Уже двадцать девятое, завтра – последний день месяца, и цифры поступят со дня на день. Хотя для оперативных решений такие методы сбора данных, возможно, и подходили. Но эти вопросы – вне моего уровня. А тут ещё молодой сотрудник давай прикалываться: