Чернила под кожей - стр. 35

- Что-то женщины не спешат падать в обморок при виде тебя, - замечает Алик, добавив в голос томную нотку. – Придется довольствоваться такими, как я.

- Вряд ли ты будешь в восторге, - отвечаю в тон, и Алик делает вид, что увлечённо разглядывает пластмассовую ножку манекена в ажурном черном чулке.

Тая проходит мимо, бросает на ходу:

- Хорошего вечера, герой.

- Ой, здрасте, - неожиданно здоровается со мной её сестра, на мгновение замирая. И, заметив моё искреннее недоумение, успевает шепнуть: - Вы новости гляньте. И не обижайтесь на Тайку.

- Что? – едва успеваю произнести я, но жёлтое платье и жёлтые футболка с шортиками уже затерялись среди толпы.

- Определённо не твой день, - философски замечает Алик и поправляет платье.

Потом понимает, что на нас уставились все посетительницы, чертыхается, хватает меня за руку и утягивает из бутика.

- Милый, нам пора, - говорит одними губами. – Мне срочно нужно виски для излечения душевных травм.

***

Виски Алик умеет выбирать.

Уже второй час мы сидим в его захламлённой квартире, потягиваем янтарный «Jameson» и говорим о всякой ерунде. Благородный напиток отличается от резкой палёной гадости тем же, чем достойная женщина - от шалавы. Пользы от второй ноль, но запомнишь надолго. И не в лучшем свете.

Алик, едва переступив порог дома, с радостью стащил с себя бабские шмотки и закинул их в дальний угол. После этого соскреб с лица косметику и снова превратился в не особо симпатичного, но при этом обаятельного балбеса, который всегда готов творить разную хрень.

- Фотки отослал? – интересуется он первым делом. – Пусть эта сволочь потом не зубоскалит, что Алик Багровский не выполняет условия!

- Выполняет-выполняет, - хмыкаю я, отправляя «компромат» на друга, и почти сразу получаю вопли клиента и примерные описания того, что бы он сделал с такой роскошной тёлочкой.

Показываю Алику, тот читает, хмурится, а потом начинает орать благим матом.

Итак, миссия выполнена.

Спустя пару часов ничего не остается от былого возмущения. Виски в крови придает вечеру томности, а разговорам - желание нести всякую псевдофилософскую чушь. А ещё просто смотреть в окно и думать обо всём на свете. Пусть здесь вид на обычный двор, где бегают и кричат дети, сплетничают старушки и лают собаки, меня это не отталкивает.

Двор и двор. Почему он должен быть другим? Раньше ведь и у меня было так же. Это последние семь лет я хожу по мостам, ловлю своё отражение в каналах, вдыхаю сырой и сладкий воздух, смотрю на яркие тюльпаны и… не ощущаю себя чужим. Порой приходит странное ощущение: моё место в Амстердаме, в Нью-Йорке, в Москве, в Минске… Где угодно, в общем-то. Везде я чувствую себя спокойно и правильно. Не пугает лабиринт чужих улиц, взглядов и говора на непонятном языке. Хотя чего уж там, четыре языка я прекрасно знаю. Это, конечно, облегчает жизнь.