Чернила под кожей - стр. 28
Я беру трубку:
- Алло, Тай, привет! – стрекочет Вера. – Почему тебя не было вчера? Мы переживали! Могла хоть бы позвонить!
Я молчу, она – тараторит. Будто пытается хоть какими-то звуками заполнить ту гнетущую тишину, которая непременно повиснет, стоит только Вере произнести последнее слово. Она знает, что виновата. Но пока ещё не готова извиняться и не знает, насколько я на неё обижена и что прощения не будет.
Радикально? Пожалуй. Может, я потом… когда-нибудь. Ведь никогда нельзя зарекаться на всё сто. Но не сейчас. Я не готова разговаривать с Верой Крумловой.
Она словно не понимает это: сыплет вопросами, упреками, неуместными репликами.
- Тая! – взрывается она. – Я с кем разговариваю? Ты вообще меня слышишь?
Я молча нажимаю на «отбой» и кладу трубку. Алёнка пытливо смотрит на меня.
- Зря промолчала, - расстроенно говорит она. – Я ждала словесной порки.
- Вера может катиться к своему дорогому Максу Янгу и просить порки от него.
- А потом тату на заднице? – оживляется сестра.
- Что-то у тебя сегодня одна актуальная тема, - хмыкаю я.
- Разумеется, - ни капли не смущается Алёна. – А всё знаешь почему? Потому что мы сегодня собирались купить мне нижнее белье, но ты про это благополучно забыла!
Несколько секунд я молча хлопаю глазами, а потом понимаю: черт, правда! У меня действительно вылетело из головы, что сегодня обещала сестре!
- Да, мой генерал! – рапортую я, выпрямляясь. – Добиваю норму и идём! С меня подарок.
- То-то же, - довольно улыбается она и убегает в свою комнату.
Я несколько секунд тупо пялюсь в лист на мониторе, а потом на безумной скорости начинаю стучать по клавиатуре. Норма сама себя не напишет, а если некто Тая Грот не сдаст книгу через две недели, то будет крайне нехорошо.
Есть у меня убеждение: пообещала управиться к дедлайну – управляйся. Можешь-не можешь, хочешь-не хочешь… Никого это волновать не должно.
Не так редки были случаи, когда, опираясь именно на это, я умудрилась выбить дополнительные бонусы в работе. Я соблюдаю сроки, и вы тоже будьте любезны.
Сюжет завернул к отрицательному персонажу. Негодяю. Мерзавцу. Или, как принято у нас говорить, «главгаду». Слова словно сами отлетают от пальцев. Гадов писать всегда легче. Их наделяешь дорогими изъянами, которые притягивают читательское внимание, словно золото - цыганскую гадалку. Негодяев любят больше, чем хороших парней и девочек. Честные и благородные, искренние и справедливые, они в один прекрасный момент могут стать пресными, и читатель направит взор в сторону нахала и преступника, у которого тяжелая судьба, поэтому он стал тем, кем стал. Особенно это любят женщины. Ох уж это наше вечное и неисправимое бабское: «Он исправится, я его переделаю».