Черная рукопись - стр. 27

…По пути домой, где собирался облачиться в свой лучший костюм, дабы соответствовать модникам из Ордена, я заглянул в книжный магазин на Речном проспекте и приобрел там сборник, в котором есть стихотворения всех ярких представителей метафоризма, включая Поэта, Рифмовщика и Владимира Лозунговича.

До встречи с последним оставалось немногим менее двух часов, и я вполне мог выкроить тридцать минут на беглое ознакомление с ключевыми произведениями нужных мне авторов.

Творческие люди тщеславны, и я небезосновательно предполагал, что, польстив Лозунговичу знанием его поэзии и тем направлением, которого он придерживается, увеличу свои шансы на внедрение в Орден…

…Я стоял напротив Веры облаченный в наглаженный черный костюм и шляпу с короткими полями.

– Ну как? – спросил я.

– Как жених, – иронично и с легким укором ответила моя возлюбленная.

– Не начинай. Ты же все знаешь, к тому же я…

– Сто раз напоминал мне, – перебила Вера, поправляя мой галстук, – очевидную и уважительную причину, по которой мы, будучи, на твой взгляд, вместе, не можем стать таковыми по-настоящему.

– Но мы вместе по-настоящему. А не только на мой взгляд.

Вера нежно и с тенью грусти посмотрела на меня, после чего, прикоснувшись ладонью к моему лицу, ответила:

– Мой милый, ты, как всегда, ошибаешься. Подлинное «вместе» подразумевает брак, а ты…

– Не могу. Ты знаешь. Прости.

Вера улыбнулась и, поцеловав меня, ответила:

– Прощаю, мой милый. Я всегда буду тебя прощать…

…Кафе «Водевиль» находится неподалеку от площади Контрреволюции и считается модным заведением. Особенной популярностью оно пользуется среди чванливой избалованной молодежи и видных деятелей искусства, к которым, очевидно причислил себя и Владимир Лозунгович.

Я успел некоторым образом ознакомиться с его творчеством, пока собирался. Исходя из его стихотворений, напрашивался вывод, что человек он, мягко говоря, очень гибкий и с крайне непостоянной (я бы даже сказал – блудливой) моралью. Лозунгович писал, в основном, на темы политические, и очень много стихотворений посвятил гражданской войне, не обошедшей стороной ни одну семью в Империи и ни один дом в ней. Симпатии Лозунговича и армия, им поддерживаемая, менялись, судя по стихам, ровно столько же раз, сколько переходила в войне инициатива от одной стороне к другой.

Скользкий тип, понял я. Ненадежный.

На встречу я пришел первым и немного заранее. Заказал чашку чая и принялся ждать…

…в белом шарфе, замысловато намотанном на шею, и элегантном черном пальто к столу направлялся молодой мужчина с комически большими ушами. Он был среднего роста и узкоплеч, но от меня не укрылись его попытки выглядеть выше, шире и значительней. Стараний этих менее внимательный глаз мог, впрочем, и не заметить: грани образа, примеряемого мужчиной, явно оттачивались им давно.