Черная рукопись - стр. 14
– Незадолго до выстрела в купе к Нестреляеву заходил некий Богдан Евгеньевич Зыменов. Этого господина упоминает в своей объяснительной Поэт. Я знаю, что человек с таким именем не покупал билета на рейс Столица-Город, но есть предположение, что он использует псевдоним, и билет оформил на свое настоящее ФИО. Мне бы хотелось посмотреть список всех пассажиров поезда.
Ваня немного поворчал на меня, поскольку информация, о которой я его просил, относится к разряду конфиденциальных, но в итоге по старой памяти все-таки согласился помочь.
Список пассажиров состоял из ста шестидесяти восьми имен. Некоторые из них Зыменовым быть никак не могли: дети, женщины, ветхие старики. Исключив указанные категории, я переписал на отдельный листок тридцать одну мужскую фамилию, указав напротив каждой адрес регистрации. Восемнадцать, подозреваемых мной в использовании псевдонима, мужчин живет в Городе, а тринадцать оставшихся – в Столице. Список довольно длинный, но при помощи своей агентурной сети (целиком состоящей из шустрых и смекалистых малолетних беспризорников, которым я плачу) мне удастся быстро сличить, кто именно из пассажиров рейса Столица-Город является обладателем докучающего Поэту альтер эго. И разворошить грязное белье этого человека.
По крайней мере, в случае его проживания в Городе. В случае же его принадлежности к тем тринадцати, зарегистрированным в Столице, будет несколько сложнее и дольше.
Если, конечно, я не вскрою правду о Зыменове через знакомых покойному Нестреляеву театралов, у метафористов, к которым специалист по гриму наведывался, в притонах Лавры, кабаках Холмового проспекта или же среди изогнутых улочек Канав, скрывающих так много.
Мои юные агенты и я будем работать синхронно…
…худой, чумазый, взлохмаченный, к своим одиннадцати годам с лихвой познавший суровую и гнусную сторону жизни, он смотрел на меня все же по-детски чистыми глазами. Сияли в них наивность и робость, надежда и мечта, святая непорочность детства и неиссякаемая жажда жизни.
Он, безусловно, воришка и будущий бандит. Но сердце мое сжалось так больно…
У нас с Верой нет детей.
– Ты понял, что нужно сделать? – спросил я.
Он кивнул. Меня это не удовлетворило, и я попросил озвучить, что именно он понял.
Беспризорник озвучил, и я убедился, что суть задания донесена до него точно. Я дал ему несколько монет, пообещав, что он получит больше, если добытая им в ходе поручения информация окажется ценной. После этого мы разошлись.
Прозвище этого мальчика – Чулок…
…Дав задания всем своим агентам, я отправился в театр трагедии имени Камедова, где служил Григорий Нестреляев до того, как свел счеты с жизнью.