Чёрная королева: Ледяное сердце - стр. 42
— Ты что-то задумчив, сынок, — отец смотрел на него и щурился — видел уже совсем плохо.
— Нет, просто устал с дороги, — ответил Дарри, пошевелив угли в камине.
От тепла и вина разморило совсем, три дня бешеной скачки и злости давали о себе знать. И вкусный ужин, семья, тишина и спокойствие понемногу расслабили капитана. Он вытянул ноги к огню и закрыл глаза…
— Я тут не хотел говорить при леди Абалейн и твоих сёстрах…
Было что-то в голосе отца такое, заставившее Дарри открыть глаза и повернуться.
— Знаешь… Ро́йгард погиб.
— Что?
Ройгард Ла́рдо — старший сын А́йгарда Лардо, князь Ястребиной Скалы, их сосед и друг Дарри.
— Когда?!
— Позавчера.
Дарри долго смотрел на огонь, вспоминая, как вместе с Ройгардом они впервые поймали в силки куропатку, как Айгард учил его стрелять по летящим уткам, как охотились на оленя, делили ирмелинских невест и подглядывали из кустов за купавшимися у водопадов девушками…
— Как это случилось?
— Говорят, медведь задрал.
— Медведь? Сейчас? Осенью?
— Так говорят, — отец покряхтел, закутывая пледом колени, — Айгард не выходит из дому и никого не принимает, леди Лардо слегла, а в Ястребиной Скале вчера весь день были храмовники. Я никому поэтому пока и не сказал — пусть все уляжется. Не хватало нам тут храмовников с их огнивом, мало чего им покажется — спалят всё, не задумываясь. Обождём. Но дело нечисто, сынок, всё держат втайне, никто ничего не говорит. Я и то всё это случайно от лекаря узнал, встретил на дороге, когда он ехал от леди Лардо.
— И что сказал лекарь? — нехорошее что-то ворочалось у Дарри внутри.
— Лекарь? Говорит, медведь. Но какой медведь и откуда здесь? Давно ли ты у нас тут медведей видел, да ещё по осени? И вот лекарь то ли был пьян, то ли… видел бы ты его глаза. И руки у него тряслись, когда расспрашивать стал. И объяснить толком ничего не смог, а как я понял, он и тела-то даже не видел — бормотал что-то непонятное.
— Где это случилось?
— Вроде как на реке, у заводи за водопадом, где вы любили охотиться на уток.
На заре, пока все спали, Дарри растолкал Бёртона и, шикнув, чтобы тот не разбудил остальных, вытолкал его на конюшню. Оседлали лошадей и поскакали к реке. Бёртон зевал и бормотал ругательства, но скакал вслед за капитаном.
Утро было промозглым и сырым. На востоке небо подёрнулось алым, чернота ночи растворялась, перетекая в серую мглу, а в долинах полосами лежал низовой туман. Пахло прелой листвой и дымом — в поместье уже топились печи. Они поехали вдоль реки по убранным полям и сенокосам. В тумане звуки глохли, и хотелось говорить тише, так, что Бёртон, поравнявшись с капитаном, спросил шёпотом: