Чёрная бабочка на красном колесе. Разные судьбы – разная правда - стр. 5
В этот дом, построенный для политкаторжан часто приходили Жданов, Каганович. Жданов и выбрал место для дома.
Альбом со старыми семейными фотографиями. Уникальный снимок: Каганович на отдыхе в Крыму в окружении политкаторжан. Рубаха нараспашку, в белой фуражке, с усами. На другом снимке – загорелые дети, это в санатории политкаторжан.
– Тридцать четвертый год, – читаю надпись на фотографии. – Самый голодный год.
– Мы не ощущали голода, – говорит Стелла Васильевна. – Нам сделали безоблачную жизнь в этом доме.
Дом этот в то время называли «дворянское гнездо». Как во времена Шаляпина и Горького их квартиры были центром культурной жизни города, так; и этот дом в 30—е.
– У нас часто выступали в «красном уголке» артисты оперного театра Галич, Дементьева, – рассказывает Стелла Васильевна, – чуть не ежедневно – Собольщиков – Самарин и его дочь, бывали артисты Большого театра Обухова, Барсов, Катульская, Тарасова, Кторов, Прудкин, Козин, Лидия Русланова, Гусляр – Северский. Приходили лучшие адвокаты города Калачевский, Высоцкий, Цветов, Золотницкая, Дрейзен, врачи Брусин, Федоров. Прямо во дворе выступали артисты ансамбля Красной Армии имени Александрова, хора имени Пятницкого. В доме все вместе отмечали праздники, дни рождения детей, а 23 марта – день снятия кандалов.
В 12 часов ночи в дверь тихо постучали
Но вот наступил 1937 год. По стране прокатилась волна ежовщины.
– Страшно вспомнить… – рассказывает Стелла Васильевна. – Папа работал тогда в президиуме областного суда. Настроение у него было очень плохое. Как – то он говорит: «Что бы ни случилось, куда бы вас ни вызывали – вы ничего не знаете».
Первым в этом доме арестовали Густава Винтера. За ним приехали, как тогда было принято, ночью.
– Сразу на шести «воронках», чтобы взять одного. Через месяц его расстреляли, – говорит Стелла Васильевна, – А в «воронках» вывезли книги из «красного уголка» и мебель.
Потом приехали за Кортом, Спругисом. Все тревожнее ночи в этом доме. Кто будет следующим?
– За папой приехали 14 февраля 1938—го, – рассказывает Стелла, Васильевна. – Он чувствовал, что за ним придут. Мы в тот вечер были на катке, он пришел, поймал меня: «Пойдем, дочка, домой, что – то с сердцем плохо». Дома поужинали, время – 11 часов. «Надо спать скорее», – говорит папа. «Куда ты торопишься?» – мама удивилась. А в 12 часов в дверь тихо постучали. Они, чекисты. Начали обыск, а книги, их у нас было десять тысяч томов, брали без разбора и – в раскрытое настежь окно, в костер. Сестра ужасно кричит, папа плачет: «Как вам не стыдно!» Даже шубки наши бросили в костер. В квартире – разгром, всю посуду разбили, а когда протокол дали подписать, спрашивают: «Претензии есть?» Прибежала соседка, Крылова: «Колю взяли!» И у них тоже все перетрясли. А к папе в кабинет поселился этот следователь с женой, который у нас обыск делал.