Через омут кипящих огней - стр. 3
И она достала откуда-то из недр кабинета шкуру необычайной красоты! Мех был светло-дымчатый с кольцеобразными и темными пятнами, удивительно мягкий, нежный, изысканный. Но Алиса, прекрасно разбирающаяся в мехах, сразу определила, что это никакой не ирбис, и вообще животное не из семейства кошачьих. Это совсем иной зверь, гораздо крупнее барса, и мех этот более пушистый и бархатистый. Нет, это не ирбис. Зверь необычный, очень крупный, с похожим окрасом, или его окрасили. Загадочный зверь. И она захотела этот мех! Она принялась его гладить, накинула себе на плечи, повертелась перед зеркалом, прижалась щекой к его мягкому ворсу. Мех был тёплый и казался живым, он сам льнул к Алисиному телу! Карина исподволь наблюдала за клиенткой и мысленно прикидывала, какую бы цену назвать. А ведь продать можно очень задорого!
Стены кабинета украшали самые красивые шкурки пушных животных. Тут были меха норок разных расцветок. Соболей. Лисиц красных, белых, чернобурок. Песцов, нутрий, бобров, ондатр! Висели изысканные меховые накидки, шубки, шарфики, шапки, и даже несколько меховых сумочек! Чего только здесь не было! Это – не для всех, а лишь для вип- клиентов. Таких, как Алиса.
А она уже влюбилась в шкуру этого зверя, и купила за весьма солидную сумму. Потом прошла в салон, и принялась рассматривать другие меха. Хрупкая шатенка Надя предложила ей шубку фасона автоледи из белоснежного песца. Её Алиса тоже взяла. Надя давно работала здесь и прекрасно знала вкусы постоянных клиенток. Она же была и консультантом по закупкам, и товароведом. И приятельницей некоторых клиенток. Они с Алисой подмигнули друг дружке, улыбаясь, и Алиса покинула салон.
С большим пакетом она шла к парковке. «Я меховая маньячка» – крутилось в голове.
«Ну конечно, маньячка, а кто ж ещё!» – думалось ей в машине. – «Да просто это моё маленькое хобби». Она быстро мчалась по горячему июньскому шоссе. Вон и родной мегацентр мелькнул, возле него Лазер торчит. Она припарковалась на своём обычном месте возле дома, и вошла в подъезд, обширный, с зеркалами, цветами в вазонах, с консьержкой. Поднялась на лифте. Вот её чёрная стальная дверь… Она дома! Прохлада, тонкие ароматы цветущих комнатных растений, и неуловимый запах её многочисленных мехов нежно окутали тело. Она вытряхнула из пакета свои покупки, накинула на плечи пушистую шубку, повертелась перед зеркалом, потом достала изысканный мех так называемого ирбиса, и принялась гладить его, провела им по лицу, по открытым плечам. Меха её возбуждали, распаляли страсть. Рядом пролетела бабочка с синими крылышками. Алиса проследила взглядом за её движением. Синекрылка села на портрет матери – кисти какого-то известного художника, не то Никаса Сафронова, не то ещё кого-то, Алиса этим никогда не интересовалась. Живопись – не её конёк. Она бросила в кресло меха, и задумалась, глядя на портрет. Вспомнилась мать, изящная, тонкая, чувственная. Когда отец надолго задерживался на работе, или уезжал по каким-то своим делам, к маме приходил друг детства. Только он, почему-то, был намного моложе мамы. Пятилетняя Алиса заметила эту странность уже потом, когда … когда… Однажды Алисе стало скучно играть в детской, и мультики надоели, и она принялась бродить по комнатам. И залезла в шкаф, где висели мамины шубы. Из гостиной слышался смех, звон бокалов, и какие-то другие непонятные звуки. В приоткрытую дверцу шкафа Алиса видела, как мамин друг детства – дядя Артур – вносит в комнату полураздетую маму, и кидает её на тахту. Мама хохочет. А он стаскивает с неё оставшуюся одежду, и снимает свою. Начинается какая-то возня, вздохи, стоны… Потом они уходят голые вместе. Слышится шум воды в ванной, и смех. Алиса была так поражена увиденным, что даже забыла вылезти из шкафа. Там и уснула. А проснулась от того, что кто-то открыл шкаф. Это был дядя Артур.