Черепаший вальс - стр. 95
А бывало и так, что, собрав свои щипчики, пилки и пинцеты, масла и лаки, она остановится на пороге и скажет: «Вряд ли я еще вернусь, душа у вас уж больно гнусная, воняет серой и гнилью, туда и навозный жук не проберется». Расслабленный, ублаженный клиент возражал с кушетки, что он чист и невинен, как ребенок. «И не спорьте, – отвечала мадам Сюзанна. – Вот раскаетесь, исправитесь, тогда я, может, загляну, помну ваши пятки».
Мадам Сюзанна со своим чемоданчиком и острым личиком вещуньи появлялась у них раз в месяц. Иногда Марсель, совершив какой-нибудь подвох или финансовую махинацию, пытался не подпустить ясновидящую к своей стопе: больше всего он боялся утратить ее уважение. Тогда мадам Сюзанна говорила, что в безжалостном мире бизнеса иногда приходится бороться с конкурентами их же методами, и если не обижать тех, кто слабее тебя, то плутовство простится.
– Меня как выпотрошили, – продолжала Жозиана. – Я как будто не в себе, как будто раздвоилась. Ты видишь меня, но это не я.
Марсель Гробз недоверчиво слушал. Никогда Конфетка не говорила ничего подобного.
– Может быть, у тебя депрессия?
– Все может быть. Только этой хвори у меня сроду не было. В наших краях она не водилась.
Он задумался. Положил руку на лоб Жозианы и покачал головой. Температуры не было.
– Может, у тебя легкая анемия? Ты сдавала анализы?
Жозиана сморщила нос.
– Ну тогда начнем с них…
Жозиана улыбнулась. Ее славный толстяк волновался. У него была такая озабоченная физиономия, что становилось ясно – она для него свет в окошке. Достаточно на него посмотреть.
– Скажи, Марсель, ты меня по-прежнему любишь, как Пресвятую Деву в постели?
– И ты сомневаешься, Конфетка? До сих пор сомневаешься?
– Нет. Но мне так нравится, когда ты это говоришь… Любовь питается повторениями!
– Так вот слушай, Конфетка, что я тебе скажу: ни дня не проходит, слышишь? – ни единого дня не проходит без того, чтобы я не возблагодарил небо за такое невероятное счастье – за тебя.
Они сидели на кровати, тесно прижавшись друг к другу. Думали о странной болезни, поразившей Жозиану, о непонятной тоске, которая обволокла ее, лишила аппетита, жизненных сил, желаний – всего того, что с детства било в ней фонтаном и не давало пропасть.
Обед удался на славу. Марсель Младший важно восседал во главе стола в детском стульчике, – ни дать ни взять король на троне. В руке он держал бутылочку с соской и стучал ею по подлокотникам, дабы изъявить свою высочайшую волю. Он любил, чтобы стол был накрыт по всем правилам, чтобы приборы лежали на своих местах, и если кто-то из гостей нарушал порядок, он долбил по стулу бутылочкой до тех пор, пока виновный не исправлял ошибку. Сосредоточенно насупив брови, он явно пытался следить за ходом беседы. И тужился от напряжения.