Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929 - стр. 28
Миссис Эверест продолжит заботу об Уинстоне и после того, как тот подрастет. Она пришлет ему «большое пальто из твида и несколько дорогих фланелевых рубашек для сна»>166. «Дражайший мальчик, выходя на улицу в столь ужасную погоду, старайся не промокнуть и не забывай надевать пальто», – наставляла она юношу, которому полтора месяца назад исполнилось шестнадцать лет>167. Подобные просьбы – «не промокать»>168, «не ходить в мокрых ботинках»>169 – встречаются неоднократно. Были у миссис Эверест и более серьезные опасения. Она всегда беспокоилась из-за неосторожного поведения Уинстона на железнодорожном перроне. «Не запрыгивай в поезд, когда он уже начал движение, – умоляла она его. – Я всегда очень волнуюсь об этом. Когда ты погружаешься в чтение и забываешь о поезде, то будь внимательнее, милый мальчик»>170.
В семье Черчиллей к миссис Эверест относились с уважением и любовью. Исключение составляла герцогиня Мальборо, называвшая ее «ужасной старухой». Кузен Уинстона Шейн Лесли считал, что причина столь явной антипатии заключалась в неприязни, которую миссис Эверест испытывала к Бленхейму. По ее скромному мнению, старый замок был холодным и полным сквозняков, плохо сказывавшимся на здоровье детей>171. По иронии судьбы, когда Уинстон и Джек вырастут и Черчилли уже не будут нуждаться в услугах миссис Эверест, ее возьмут ключницей в лондонский дом герцогини Мальборо. Как и следовало ожидать, она недолго продержится на новом месте. Не самые лучшие отношения с хозяйкой, а также неблагоприятная финансовая ситуация в семье Черчиллей приведут к тому, что осенью 1893 года Элизабет Эверест будет сначала отправлена домой на праздники, а затем уведомлена письмом о своем увольнении.
Уинстон будет крайне раздосадован столь «жестоким и подлым» обращением с любимым человеком. Изменить что-либо было не в его силах. Однако сидеть сложа руки было не в его правилах. Он написал длинное, пятнадцатистраничное письмо матери, в котором заявил, что именно Эверест «больше чем кто-либо другой ассоциируется у меня с домом», что именно «она больше чем кто-либо на свете любит нас с Джеком»>172.
Читать подобные строки леди Рандольф было неприятно. Однако не признать, что Уинстон был прав, когда требовал «более справедливого и великодушного» обращения с пожилой женщиной, которую фактически выставили на улицу без средств к существованию после «почти двадцати лет преданной службы»