Чем звезды обязаны ночи - стр. 30
Из глубины гостиной, уютно устроившись в глубоком кресле с мундштуком в пальцах, на меня пристально смотрела другая женщина. Поприветствовала легким кивком. Я стушевался, мне стало не по себе. Это была та самая дама в черном, с которой мы столкнулись накануне в личных покоях. Я вдруг осознал, что на вилле царит тишина. А где остальные гости? Или я явился первым?
Рояль замолк. Моя темноволосая певица бросилась на шею музыканту и поцеловала его в щеку. Обернулась, послала мне улыбку. Я покраснел.
– Позвольте представить вам Бальтазара.
Она была еще красивее, чем накануне. Я старался не думать о ее теле под бежево-розовым длинным пеньюаром, мелькавшем при каждом движении. Она была неотразима.
Дама в черном поднялась, шурша шелками, и протянула мне руку.
– Добро пожаловать.
Позже, намного позже в ночи, когда мои пальцы блуждали по нежной – о, какой нежной! – коже моей красавицы, я узнал больше о Вере, знаменитой маркизе де ла Винь. Женщина мужественная, великодушная, к которой я сразу проникся глубокой симпатией. Однако нам не пришлось часто общаться. Как все молодые влюбленные, мы с Роми не нуждались в посторонних. Нам столько нужно было друг другу рассказать! Я хотел знать о ней все. Всю ее жизнь – детские мечты, страхи, приключения. Но она ускользала, оставаясь неуловимой, скрываясь за своими фантазиями, за словесной игрой, за безудержным кокетством. Я и сегодня спрашиваю себя: а знал ли я ее в действительности? Эта девушка жила в ореоле загадочности и таинственности, окружая себя множеством историй, которые выдумывала для собственного утешения. Она обитала в стране, где люди любят на всю катушку, а если уж поют, то до потери дыхания. Кино было ее религией. Ее спасательным кругом. Чтобы подобраться к ней, мне пришлось соорудить мост, ведущий в ее воображаемый мир, в зачарованное место, где она укрывалась, когда окружающая реальность становилась слишком серой.
На вилле имелся кинозал. Несколько кресел, обитых темно-красным бархатом, экран, проектор и даже красно-белый аппарат на колесиках для изготовления попкорна, вероятно, найденный на барахолке. У Роми были связи в Калифорнии, так что она получала бобины кинопленки прямо оттуда еще до того, как фильмы выходили на большой экран, часто на языке оригинала. Это ее нимало не смущало. Вместе мы просмотрели десятки, сотни фильмов. Она переводила мне с английского. Объясняла, расшифровывала символы, разбирала крупные планы и мелкие детали, оценивала игру актеров, приобщала меня к миру закулисья и великих режиссеров. Луч кинопроектора ложился на ее лицо, стирая с него печать меланхолии. Моей кинозвездой была она.