Частное право. Преодолевая испытания. К 60-летию Б. М. Гонгало - стр. 21

Наконец, объектом вещных прав могут служить только индивидуально-определенные вещи. В этом качестве не могут выступать не только обязательственные и иные права (т. е. по сути – поведение обязанных лиц), но и вещи, определенные родовыми признаками, ибо невозможно осуществлять непосредственное хозяйственное господство в отношении не индивидуализированного, абстрактно представляемого имущества. Это обстоятельство отражает «принцип специализации» (Spezialitätsgrundsatz), который составляет еще одну важнейшую черту вещных прав. Из него, в частности, вытекает невозможность иметь право собственности на имущественный комплекс, состоящий из юридически разнородных объектов с различным правовым режимом («предприятие»), или на совокупность нескольких вещей (например, коллекцию или стадо сельскохозяйственных животных). В силу данного принципа с гибелью вещи автоматически прекращается и вещное право на нее. Объектом же обязательственного права является поведение должника, обязанности которого после смерти гражданина или при реорганизации юридического лица обычно переходят к другим лицам в порядке правопреемства.

К числу юридических особенностей вещных прав нередко относят и особые – вещно-правовые – способы их защиты (виндикационный и негаторный иски), которые, подобно самим вещным правам, отличаются абсолютным характером и могут быть предъявлены управомоченным лицом к любым третьим лицам, нарушившим абсолютное вещное право. К сожалению, с позиций действующего российского законодательства этот признак пока следует признать не имеющим значения. Еще ГК 1964 г. в ст. 157 впервые предоставил право лицу, владеющему вещью в силу договора, предъявлять вещно-правовые иски к третьим лицам, а ГК РФ (следуя нормам ранее действовавших союзного и российского законов о собственности 1990 г.) в ст. 305 допустил предъявление вещных исков «владельцем по договору» в защиту своего «титульного владения» даже к самому собственнику вещи (с которым он находится в обязательственных отношениях) (для арендатора такая возможность была закреплена еще раньше – в ст. 170 ГК 1922 г.).

Объяснение этому парадоксальному с классических позиций решению состоит в том, что ГК 1964 г. вещной защитой всякого «законного (титульного) владельца» стремился обеспечить интерес самого собственника, который должен был получить уверенность, что в руках договорного контрагента (например, арендатора) «вещь будет защищена законом не хуже, чем в его собственных руках»[7]. Гражданский кодекс РФ вслед за законами о собственности, напротив, стремился защитить от возможного произвола основного собственника – государства (и его органов) – его юридически самостоятельные предприятия и арендаторов его имущества. В результате того, что данный подход получил общий для всех собственников характер, арендаторы стали активно использовать вещно-правовые способы защиты своих интересов в обязательственных отношениях с арендодателями, что привело к появлению многочисленных случаев необоснованного смешения различных способов гражданско-правовой защиты