Частная жизнь мертвых людей (сборник) - стр. 8
– Дорогой Владлен Владленыч, хотите чаю?
Пока Афродита Кузьминична хлопотала, Филейкин подозрительно и с опаской следил за ней. Как бы стрихнину не подсыпала, думал он, принюхиваясь.
– Как же радостна жизнь, какое это наслаждение – вдыхать ее полной грудью и выдыхать так же полно, – голос Афродиты Кузьминичны лился легко и многообещающе, как вино из запрокинутой бутылки.
Филейкин догадался, что сумасшествие состоялось, но пока не понимал, чье, и решил приглядываться.
Он незаметно подсматривал за нею – Афродита Кузьминична всякий раз замечала его косящий взгляд и улыбалась ему.
Обед Филейкин сократил вдвое. А после, привычно смежив служебные свои очи, продолжал видеть, как она вдыхает воздух полной грудью и так же полно ею же выдыхает, отдаваясь дыханию сполна, и это заставляло и самого Филейкина дышать чаще обычного.
К концу дня он так и не понял, чье безумие наблюдает, и даже предположил, что оно обоюдно. Слово это – «обоюдно» – поразило его своей новой откровенностью, и он в смятении шел домой пешком, преследуемый запахом сирени.
Ночью ему снилось зубоврачебное кресло в неожиданном, привлекательном свете. Он больше не видел кошмары, а вскоре перестал спать вовсе.
Вечером он укладывался в лоно фантазий, лежал в нем, вдруг подскакивал и, не просто пригладив, а тщательно причесав редкие волосы головы и выровняв лицо потягиванием его за щеки, бежал на службу и два часа стоял под дверьми, дожидаясь, пока откроется контора, затем взбегал по лестнице, садился и ждал.
Афродита Кузьминична вплывала, и наступал рассвет, жизнь возвращалась к Владлену Филейкину, подмигивая ему полной глубокого дыхания грудью.
Несомненно – с тех пор как Афродита Кузьминична стала загадочно улыбаться Филейкину и дышать в его сторону, многое в ней переменилось к лучшему. Владлен Владленович перестал ходить на обед, рисовать графики и отчитываться по планам, которых более не составлял. Он сидел и любовался.
Афродита Кузьминична делала вид, что смущается, но совершенно не препятствовала созерцаниям Филейкина. Изредка она исподволь смотрела на него, Владлен Владленович никак не мог разобрать, что несет этот взгляд, – разное виделось в нем. То глаза ее наполнялись лаской и нежностью, да так, что Филейкину хотелось плакать и прижиматься, то сочувствием, то она вдруг скрывалась в себя, и Филейкин оставался в кабинете словно один. А порой в ее глазах со всей наготой полыхало такое откровение, что Филейкин чуть не скатывался в обморок от увиденного.
А вскоре он заметил, что Афродита Кузьминична терзается каким-то скрытым сомнением, словно хочет признаться ему – Филейкину – в чем-то, но не решается.