Чарующий апрель - стр. 18
Да и в это время в Англии, похоже, было всего две дамы, которые захотели к ним присоединиться, поскольку на их объявление поступило только два отклика.
– Что ж, только две нам и были нужны, – сказала миссис Уилкинс, быстро придя себя после разочарования (ей представлялся куда больший ажиотаж).
– Думаю, лучше, если бы у нас был выбор, было бы удобнее, – сказала миссис Эрбутнот.
– Вы считаете, что тогда нам не пришлось бы приглашать леди Кэролайн Дестер?
– Я этого не говорила, – мягко возразила миссис Эрбутнот.
– Она нам не нужна, – возразила миссис Уилкинс. – Одного человека для сокращения расходов уже достаточно. Ни к чему брать двоих.
– Но почему бы нам все-таки не взять ее с собой? Кажется, она как раз та, кто нам нужен.
– Да, если судить по письму, – с сомнением сказала миссис Уилкинс.
Она чувствовала, что будет ужасно стесняться леди Кэролайн. Невероятно, но, хоть миссис Уилкинс и посещала вечеринки художников, она никогда не сталкивалась ни с кем из аристократии.
Они побеседовали с леди Кэролайн и с другой заявительницей, некой миссис Фишер.
Леди Кэролайн пришла в клуб на Шафтсбери-авеню и, казалось, была полностью поглощена одним сильным желанием – желанием сбежать подальше ото всех, кого она когда-либо знала. Когда она увидела клуб, и миссис Эрбутнот, и миссис Уилкинс, ей стало ясно – вот, что ей нужно. Она поедет в Италию – в места, которые она обожала; она не будет останаливаться в отелях – она их ненавидела; она не будет гостить у друзей – людей, которые ей не нравились; она будет среди незнакомок, которые никогда не упомянут ни одного человека их тех, кого она знала, – потому что они не имели о них никакого представления, никогда не встречали и никогда не встретят. Она задала несколько вопросов о четвертой женщине и осталась довольна ответами. Миссис Фишер, проживающая на Принс-оф-Уэйлс-террас. Вдова. Ей тоже никто не знаком из ее окружения. Леди Кэролайн даже не знала, где находится эта Принс-оф-Уэйлс-террас.
– Это в Лондоне, – сказала миссис Эрбутнот.
– Что вы? – сказала леди Кэролайн.
Все это ее успокаивало.
Миссис Фишер не смогла прийти в клуб, поскольку, как она объяснила в письме, с трудом передвигается с тростью, поэтому миссис Эрбутнот и миссис Уилкинс сами отправились к ней.
– Но если она не может прийти в клуб, то как она сможет поехать в Италию? – вслух спросила миссис Уилкинс.
– Пусть сама об этом расскажет, – сказала миссис Эрбутнот.
От миссис Фишер они лишь услышали, что сидеть в поездах – не то же самое, что ходить. Им, правда, это было хорошо известно. Однако, если не считать трости, она оказалась самой подходящей для их авантюры: тихая, образованная, немолодая. Она была намного старше их и леди Кэролайн, которая сообщила им, что ей двадцать восемь лет. Пусть она была стара, но не настолько, чтобы утратить живость. Она действительно была очень респектабельной и, хотя ее муж умер одиннадцать лет назад, по сей день носила только черное. Ее дом был полон подписанных фотографий выдающихся покойников Викторианской эпохи, всех из которых, по ее словам, она знала с пеленок. Ее отец был выдающимся критиком, и в его доме она встречалась практически со всеми, кто интересовался литературой и искусством. Карлейль строго на нее смотрел; Мэтью Арнольд держал ее на коленях; Теннисон звучно смеялся над ее косичками. Она с наслаждением показывала им фотографии, развешанные повсюду у нее на стенах, указывая тростью на подписи, вот только о собственном муже ни слова не сказала, да и о мужьях посетительниц ничего не спрашивала. И это было для них великим облегчением. Кажется, она думала, что они тоже вдовы, потому что, когда ее спросили, кто будет четвертой, и ей ответили, что это леди Кэролайн Дестер, она спросила: «Она тоже вдова?» Тогда они объяснили, что это не так, ведь замужем она не была, на что в ответ, отстранено, но любезно, собеседница заметила: «Всему свое время».