Чардаш смерти - стр. 4
Аня Сменщикова перешла в шестой класс, когда ей поставили диагноз сколиоз. Да дело не в диагнозе, а в ногах, которые болели. О сдаче норм ГТО не могло быть и речи. Тогда мать повезла её в лес. Куда-то на границу с Курской губернией, к знахарю Матвею. С тех пор прошло несколько лет, а человек этот нимало не изменился, только борода его стала совсем белой, как у деда Мороза.
– Вы – дед Матвей. Знахарь, – прошептала Анюта. – А я…
– Ты – директора школьного дочка, – ответили ей румяные губы.
– Бельё невинной девушкой пахнет, – сказал Голод. – Мытарь, ты не хочешь?
– Никто не хочет, – сказал дед Матвей и улыбнулся.
Улыбка его показалась Анюте ласковой, однако он по-прежнему держал её за косу.
– Посмотри-ка, Колдун, у неё панталоны тонким кружевом отделаны. И это под крестьянским-то платьем!
Чья-то рука ухватила её за ногу повыше колена и тогда Анюта решилась. Она наугад пнула того, кто ползал у неё под ногами. Вероятно, это был Гроб. Тут же её тело пронзила невероятная боль. Ах, зачем она послушалась матери? Зачем не избавилась от косы? Руки её всё время оставались свободными и, превозмогая невероятную боль, она, ослепшая от слёз, вцепилась в белую бороду своего мучителя.
– Вяжи её лоскутами!
– Колдун, где твоё зелье?
– Клади её поперёк седла!
– Погоди ты, Мытарь-нетопырь! Надо сначала слить!
Кто-то ударил её под вздох и она распахнула рот, желая глотнуть горячего, насыщенного черной пылью, но такого необходимого сейчас воздуха. Вкус его оказался горше полыни. Анюта закашлялась. Рот наполнился обильной слюной.
– Погоди! Так она здохнется, – проговорил Колдун. – Клади её на бок. Вот так!
Совсем скоро спелёнутая по рукам и ногам собственным платьем, она лежала на обочине просёлка. Безжизненные, подёрнутые серой поволокой, глаза убитой козы в упор глядели на неё. Пахло утробной гнильцой. Знакомый, страшный запах. Так пахнут кровоточащие раны. Она смаргивала слёзы. Они были так же горьки, как и её слюна, но она радовалась им. Горько-соленая влага вымывала из-под век колкие частички пыли. С каждым мгновением зрение её прояснялось. Наконец она смогла рассмотреть всех четверых своих мучителей, которые расположились на противоположной стороне просёлка. Теперь, когда они обнажили свои страшные лица, она испугалась по-настоящему. Тугие пелёны, не давали простора истерике. И хорошо, что они её спеленали, иначе никак не совладать бы со страхом.
Тот, кто примчался к ней первым и которого товарищи именовали Голодом, имел голый, белый гладкий череп. Глаза его прятались столь глубоко, что разглядеть их не представлялось возможным. На месте носа зияла продолговатая дыра. Рот походил на складку дубовой коры. На тонкой шее зачем-то болталась верёвочная петля.