Чада, домочадцы и исчадия - стр. 4
Матушка!
Матушка!!!
Меня! Девицу двадцати трех лет от роду в самом расцвете сил этот мужичок с ноготок “матушкой” зовет. Внутри мговенно зазудело чисто женское “дайте мне немедленно зеркало!” — убедиться, что годков не прибавилось, нос не отрос, и еще чего не.
Нос я на всякий случай пощупала, ничего подозрительного на нем не обнаружила, и снова огляделась по сторонам, однако с зеркалами в избе была явная напряженка.
— Я, Гостемил Искрыч, прогуляюсь пойду, подышу значит, свежим воздухом, аппетит авось нагуляю…
Выскользнула из-за стола и бочком-бочком вдоль стеночки на улицу, совершенно забыв, что там бушует гроза.
Гроза бушевать тоже забыла.
Я несколько мгновений глазела на яснейшее, прозрачнейшее небо пронзительной синевы, поморгала и, тряхнув головой, двинулась на осмотр владений.
Хотя какие владения?
Не владения то мне!
Никакая я не “хозяйка”! Я домой хочу!
Отчаянно крутя головой я сделала несколько шагов по утоптанному двору. Огромный лохматый пес продолжал недвижимо, молча и очень недобро наблюдать за мной из своей будки. Его я на всякий случай обошла по широкой дуге. Во-первых, нормальные собаки так себя не ведут. Им на чужачку полагается рычать, гавкать и совершать прочие устрашающие действия. Во-вторых, больно цепь, на которую пес был посажен, была толста.
Дойдя до ворот и калитки, откинула деревянную щеколду и высунула любопытный нос за ограждение.
За ограждением от ворот вилась поросшая травой дорога и густой темный лес, который так и хотелось назвать не пойми откуда напрашивающимя словом — дремучий.
По позвоночнику пробежала нервная дрожь, я захлопнула калитку и накинула щеколду обратно, на всякий случай еще и постучала по ней сверху, убеждаясь, что она плотно вошла в паз.
Со внешним миром пока знакомиться погодим!
Обернулась и прежде, чем отправиться дальше гулять по двору, окинула взглядом избу, надеясь, что не обнаружу вдруг курьих ножек.
Не обнаружила.
Изба как изба. Правда тоже украшена черепами.
Стоило мне встретиться взглядом с провалами черных глазниц, как те вдруг вспыхнули ослепительно красным.
Я вздрогнула и потеряла сознание.
Я спала и видела сон.
Вокруг снова был мой мир — привычный, родной, любимый мир. Только почему-то сейчас он казался мне серым. Тоскливо-безрадостным.
А я словно разделилась надвое: одна я, та, что смотрела на него сейчас силой своего колдовства, так и считала.
А другая я, та, что была мне привычна, знала, что это не так, что бульвар, залитый солнцем, утопает в яркой зелени, лавки, стоящие в тени, окрашены в приятный терракотовый тон, а на девушке идущей со стороны набережной, синие джинсы и голубая рубашка.