Чабанка - стр. 55

Часть наша была необычной со всех точек зрения. Если старослужащие Советской армии на всех просторах Союза старались согнуть пряжку ремня только слегка сверх установленной нормы, то у нас её начали сгибать почти в трубочку. А после общего приказа по части «всем разогнуть пряжки ремней», разогнули их полностью, в ровненькую плоскость, так эта мода и закрепилась, полностью в соответствии с сидевшим в нас духом противоречия.

Возвращаясь к шапкам и пилоткам: по одному головному убору, а именно головной убор определяет форму одежды в армии, то есть пилотка – значит летняя форма одежды, шапка – зимняя, можно было определить не только время года. Был приказ Министра обороны о переходе на зимнюю форму одежды, все – жарко не жарко, ходи без шинели, но шапочку надень. Так вот, по одному головному убору можно определить и срок службы с точностью до полугода. Часто салабон натянет пилотку чуть не по самые уши, тогда слышишь приказ:

– Сними пизду, надень пилотку!

И точно, было похоже на это самое, если натянуть пилотку, как тюбетейку. Но весь этот опыт, все эти тонкости придут со временем, а пока я был салабоном.

К вечеру на продскладе снова, как и вчера, начали собираться хозвзводовские пацаны. Наверное по традиции, водитель хлебовозки привез вино, у этого водителя была странная для моего уха фамилия Гейнц. Я был уже почти своим, сидел за столом на равных.

– Не поняль!? – я обомлел, в двери появился Сапог, – Почему салябонь с дедушками курит?

– Остынь, Сапог, – Шиян ему.

– Как остынь? Непольожено!

– Польожено! – передразнил его водитель хлебовозки, – кончай цирк, не в роте. Хочешь, лучше я тебе новый анекдот про молдован расскажу?

– Не хочу, фашист урюкский! – совершенно без злобы.

Сапог уже улыбался, подал мне руку и представился:

– Костя Сапог. Сапожник! – гордо.

– Гена. Гена Руденко.

Костя был совсем не страшным, сам родом с забитого молдавского села, образование не начатое среднее, акцент ужасающий. Все молдаване припадают на мягкое «л», у Кости же это было как «лььььь» и говорил он по типу «моя твоя ходи кино». Надо заметить, что в Одессе все анекдоты про молдаван, как в России про чукч и Урюпинск. После всех матов, перечисления родственников оппонента и типов сожительства с ними драка обычно начинается после последнего, самого тяжкого оскорбления: «да, ты же молдован!!!» и вот уже слеза размазывается рукавом по грязному лицу и с криком «а ты кто такой?!!!»… ну, дальше все знают.

Несмотря на знакомство с Сапогом, ночью я, как и другие салабоны, маршировал в трусах по взлетке, принимал «упор лежа», отвечал в поэтической форме на «вопрос» – «день прошел», отжимался и отбивался