Чабанка - стр. 5

свой кран в озере утопил или "шинелку" пропил. А если солдат не виноват в своем долге, то армия находила пути быть справедливой. Например, один раз в год в нашу часть присылали сержанта из стройбатовской командирской учебки. Такому сержанту уже никогда не расплатиться с долгами. Ведь он в армии уже три месяца ел, спал, форму носил, а не работал, дармоед. Такого в нашей части переоформляли с нестроевой в «строевики», то есть выводили из списков стройбата и был боец вечным дежурным по КПП или по КТП^>7. Так и служили у нас, сменяя друг-друга, такие сержанты до своего дембеля, их боевой задачей была охрана ворот и воспитание «духов» на карантине во время осенне-весенних призывов. А мы не служили, мы работали и финансовая составляющая в строительных войсках была поважнее политзанятий даже в эпоху напрочь заполитизированного развитого социализма.

Так что нам «по барабану». Когда надо, мы тоже могли в «армию» поиграть. Я:

– Виноват, товарищ майор, права такого не имеете документы нам на руки не выдавать. Расчет мы получили, с довольствия сняты, голодать не намерены.

Даже Кривченко опешил от моей наглости:

– Ну, ты, Руденко, вообще охуел. С довольствия его сняли. А ты когда последний раз в солдатской столовой кашу ел, сученок? Тёха, твой же кореш в хлеборезке, всегда тебе картошечки нажарит на свежем сале, мля.

– Так-то по земельски, товарищ майор, а официально мы голодаем уже который день. Жаловаться буду, меня машина ждет, поеду в Одессу и полковнику Зеленому сообщу о творимом беспределе в вверенном вам подразделении, – это я конечно по-приколу ввернул, Кривченко это знал, а новый то – нет.

– Какому Зеленому, ёпт? – спрашивает комбат у звенящего от жары окружающего пространства, видно великое слово «полковник» произвело свое действие и комбат даже для приличия не обматерил явно зарвавшегося сержанта.

– А это председатель трибунала Одесского гарнизона, товарищ майор, – достаточно ехидно подсказывает ему Кривченко, – С Руденко станется, он хорошо знает товарища полковника. Они познакомились после одного трибунала, когда Руденко, как «кивала»^>8, в приговоре особое мнение написал. После этого полковник решил познакомиться с таким обуревшим солдатом, ну и закорешили, бля.

Подвижное лицо комбата замерло, глаза покинули установленные природой орбиты. Было такое впечатление, что ему в рот, вместо прохладного хрустящего соленого огурчика, попал кусок недоваренного сала со щетиной из солдатского котелка. Мы то хорошо знали, что проглотить такое не просто – сантиметровая щетина упиралась, цепляясь за любые неровности во рту.