Чабанка - стр. 35
Людей в городах охватил массовый психоз, все собирали макулатуру. Все началось с того, что за 20 кг. макулатуры можно было получить право купить «Королеву Марго». Великие произведения дорогого Леонида Ильича Брежнева, кои свободно и за бесценок продавались в любом книжном магазине, в приемных пунктах не принимали. За доллары – вышка, за водку – тюрьма, книги превратились в самую конвертируемую валюту Советского Союза. Интеллигенция металась по стране. Особой удачей считалось попасть в солнечную Молдавию, ее издательства такие, как «Литература Артистикэ» или «Штиинца» издавали приключенческую и просто читабельную литературу, иногда даже политически безграмотную, такую, например, как восхитительные, полные междустрочья, миниатюры Феликса Кривина. Родители моего университетского приятеля приобрели в Закавказье потрясающее издание рассказов Константина Паустовского. Потрясающим оно было тем, что издано было для слабознающих русский язык и поэтому малопонятные горцам русские слова были со сносками. На всю жизнь я запомнил одну такую сноску. Контекст у Паустовского был примерно такой, незамысловатый: «…в поле горько пахло полынью…», сноска: «полынь – незамерзающая часть водоема».
У моего отца было среднее специальное образование, которое только приравнивалось к высшему, у матери всего три класса. Она была старшим ребенком в семье с семью детьми. Вместо четвертого класса она была вынуждена пойти работать. После голодомора и войны в живых осталось только двое детей, однако образования уже было не наверстать. Но, сколько я помню родителей, до самой своей смерти и отец и мать не расставались с книгами, они читали всегда. Меня не приучали специальным образом, я просто следовал примеру своих родителей. Кто меня знает, подтвердит, что я и сейчас не лягу в постель без книги. В раннем детстве, так как я спал в одной комнате с престарелой бабушкой и старшим братом, я читал под одеялом при помощи слабенького жестяного фонарика, работающего от квадратной батарейки. Пока (о счастье!) крестная мать не подарила мне лампочку-прищепку в форме футбольного бутса с мячом. Когда в 90-ые, в годы разрухи я много путешествовал по стране на поездах, то со мной всегда был ремкомплект. Лампочки над спальными полками хронически не работали. Садясь в вагон на свое место, я прежде всего приступал к ремонту освещения, раскручивал плафон, менял лампу и тогда знал, что смогу читать и заснуть спокойно. Утром свою лампочку я выкручивал обратно.
Родители не могли иметь большой библиотеки, так книг 200–300, не больше. Но мы много обменивались с друзьями. Если кому-то удавалось заполучить интересную книгу, то он давал почитать другому, выстраивалась очередь, книга могла вернуться и через год хозяину, и в довольно зачитанном состоянии. Но мы были и не против. Не слишком интересно прочитать самому, а затем поставить книгу на полку. Ведь главное – иметь возможность обсудить прочитанное с друзьями. Кухня, недорогое вино, дым сигарет…