Централийская трагедия. Книга первая. Осень 1961 - стр. 29

Сентябрь, 1961 г.

Пот лил градом по лбу. В горле пересохло. Меня трясло мелкими конвульсиями. Воздух был удушливым. Я решил спуститься на кухню, чтобы выпить стакан воды или молока. На самом деле, я просто хотел покинуть тяжелую атмосферу, повисшую в комнате. Рядом ощущалось некое потустороннее присутствие, но я знал, что то было лишь когнитивным искажением, которое часто сопровождает сонные параличи. Я глянул на будильник на прикроватной тумбочке. На часах было три пятнадцать ночи.

Проходя по коридору мимо спальни Хелены, я услышал тихий плач. Я подумал, может его то я и слышал сквозь сон. Дверь была приотворена и, заглянув в щель, я увидел Хелену сидящей в постели, устланной алыми шелковыми простынями. Уткнув лицо в ладони девушка плакала. Неловким движением я задел дверь, и она со скрипом открылась. Хелена вздрогнула и подняла лицо. В темноте зиял лиловый шрам. Я машинально отвернулся.

– Входи – услышал я тихий голос, но продолжал стоять за дверью, не осмеливаясь сдвинуться с места.

– Войди! – повторила Хелена грозно, и мне были слышны нотки раздражения и нетерпения в ее голосе. Я вошел в комнату и подойдя к кровати, остановился, виновато опустив голову.

– Я… воды шел… – промямлил я.

– Не нужно оправдываться, дорогой мой мальчик, – голос Хелены снова смягчился, – присядь, – она разгладила простынь рядом с собой.

Я неуверенно сел на край кровати и огляделся. Спальня Хелены значительно превосходила размерами комнату отца. Было жарко. В разожженном камине плескался огонь. Поленья, обгладываемые огнем, трещали подобно костям приснившихся мне девочек.

Меблировку составляла дорогая массивная мебель: двуспальная кровать, широкий, почти во всю стену, гардероб, подле него трюмо с пуфиком, обитым красной бархатной тканью. Возле камина находился книжный шкаф, полки которого изобиловали американской, английской, французской, немецкой и русской классикой в изящных переплетах. Корешки книг пестрили витиеватыми узорами, выпуклыми декоративными элементами и названиями многочисленных произведений.

Над камином висела репродукция «Карты Ада», иллюстрации Сандро Боттичелли к «Божественной комедии» Данте. Примечательным было то, что картина была воспроизведена не полностью. Изображен был только один фрагмент – седьмой круг ада, который представлял собой город Дит. Если Данте не ошибся в своем видении ада, город Дит – это то, куда мы с Хеленой отправимся после смерти, если по милости богов она будет нам дарована.

Согласно представлению итальянского поэта и богослова, город Дит был разделен на три пояса. В лесу самоубийц гарпии терзали сведших счеты с жизнью; в горючих песках пустыни под огненным дождем изнывали богохульники, ростовщики и склонные к содомии; а в реке Флегетон в раскаленной крови кипели насильники и душегубы. Исполнять суд над грешниками были поставлены Минотавр и три кентавра: Несс, Хирон и Фол. Я был знаком с этими персонажами, так как с ранних лет моей любимой литературой были сборники мифов разных народов. Я с удовольствием погружался в мир Илиады и Одиссеи Гомера, с любопытством читал о двенадцати подвигах Геракла, читал о походе Тора в Йотунхейм, о его борьбе с Мировым Змеем, порождением хитрого Локи. Затаив дыхание, я следил за местью Гора Сету, утопившему его отца Осириса в Ниле, замуровав его предварительно в саркофаге, залитом свинцом. Я изучал китайскую, шумеро-аккадскую мифологию, не пренебрегал также мифами древних славян.