Центр жестокости и порока - стр. 23

– Где он?!

– Кто он? – старалась женщина придать себе удивленный вид, опешив от неожиданной трансформации. – Я тебя не понимаю?

– Да?! Действительно?! – практически рычал, с одной стороны, разъяренный, с другой –предательски обманутый муж, сравнимый в напряженную минуту разве с Отелло, или Венецианским мавром. – Я сейчас имею в виду Укорова Костю, или у тебя есть кто-то еще?! – И не дожидаясь ответа, прямиком направился в комнату развратной красотки, где до решительного мгновения никогда еще не был и где сейчас находился разоблаченный подлый любовник.

Когда взбудораженный мститель распахнул плотно прикрытую дверцу, его взору предстал располневший, полуголый полковник, в спешке пытавшийся натянуть на себя брюки и «застрявший» на половине в спокойных условиях нисколько не сложного дела.

– Ах вот ты где, «мерзкий разлучник»! – закричал полицейский, направляясь к вмиг опостылевшему врагу, тем более что его плачевное положение подвигало к быстрейшему нападению.

Так и не позволив сопернику полностью надеть брюки, натренированный боец-полицейский заехал ему мощнейшую оплеуху, направленную в правую сторону головы – от полученного воздействия у того на секунду помутилось в глазах и, соответственно, «посыпались искры»; дальше, несмотря на то что он и так в физическом плане имел явное преимущество, а заодно и продолжая использовать некоторую, а главное, удачно возникшую скованность, Павел обхватил выбранного противника руками за плотно прижатые уши и направленным ударом лба осуществил перелом переносицы, о чем тут же стало известно из характерного хруста и брызнувшей крови, перемешанной с самопроизвольно вырвавшимися слезами. Таким образом, произведенным стремительным натиском Константин Николаевич был предупредительно лишен всякой возможности активно сопротивляться и оказать хоть сколько-нибудь значимое противодействие. Тем временем Павел, объятый неописуемыми гневом и безрассудной яростью, практически не осознавая в должной мере окружающей обстановки, повалил недруга на пол, после чего продолжил его избивать и в дальнейшем, уже лежачего, интенсивно колотил по телу массивными полицейскими берцами.

Находясь в состоянии крайней агрессии, разъяренный мужчина, бесспорно, убил бы беспомощного недруга, о чем, без сомнения, горько пожалел бы впоследствии; но вместе с тем сейчас ему было без разницы и он заранее был готов к любым неприятностям, пускай даже и нешуточным, и крайне плачевным. Однако он не знал, что, на его беду, хотя, быть может, скорее, на счастье, в тот же самом подъезде и на этой же самой лестничной клетке изволил проживать представитель росгвардии, или по-простому омоновец – и именно к нему устремилась за подмогой роковая красотка, сама в умопомрачительный инцидент лезть не рискнувшая, а решившая предоставить возможность по его погашению кому-то другому. По невероятному стечению обстоятельств сосед оказался дома, а не в какой-нибудь очередной дальней командировке; узнав, что же в действительности случилось, он сразу откликнулся на призывы о помощи, поступавшие от чрезвычайно перепуганной женщины – оказывается, он служил уже довольно давно и являл из себя полицейского сообразительного и опытного, в связи с чем был полностью убежден, что малейшее промедление в сложившейся ситуации может обернуться страшной и бесповоротной трагедией; причина представилась сотруднику очень серьезной, поэтому, не одеваясь (как был, в трусах и тельняшке), он незамедлительно бросился в соседнюю, смежную с ним, квартиру.