Цена его обмана - стр. 9

Гоша хватает губами воздух, а я быстро скидываю его и, вне себя от злости, скатываюсь с кровати и несусь в туалет.

Спустя минут десять вхожу в комнату и молча указываю бывшему на дверь.

Он злится, но видно, что пыл его явно поутих.

— Какая же ты стерва, Полухина!

— А ты придурок, Георгий Викторович!

— Как знал, что не стоит ехать, но тянет же идиота. Ну что за баба...

Киваю, в бессилии опускаясь в кресло, и молча тупо наблюдаю за его сборами.

— Еще позвонишь! — кричит он в коридоре и через мгновение хлопает входная дверь.

Я вновь остаюсь одна.

***

Когда ты думаешь, что жизнь кончена, не сомневайся, так оно и есть. Ровно, потому что ты так думаешь. Как только ты мыслишь иными критериями, все меняется словно по мановению волшебной палочки.

Мама мирится с папой и где-то плачет в одиночестве секретарша.

Георгий Викторович покидает наш участок, и усердно строит из себя Карлсона, обещая еще вернуться.

Рядом со мной селится симпатичный сосед по имени Толя, а Лика, верная институтская подруга, пьет чай с лимоном на моей кухне и мечтает о принце.

Жизнь в принципе не такая уж и плохая штука, если внимательно присмотреться.

— Где взять идеального мужчину? — с придыханием Лика рассматривает фотографии моего отца в молодости, когда он был еще красивее чем сейчас и не так суров.

— Родить, — отрезаю кусок докторской колбасы, которая со вкусным шмяком падает на хрустящий, еще горячий багет.

Лика основательно подготовилась к приходу ко мне в гости. Булочная по соседству не оставляет и шанса на стройность фигуры, а потому я давно махнула рукой на попытки договориться с совестью и раз в неделю позволяю себе если не все, то многое.

По воскресеньям Лика всегда у меня уже с утра. Ровно в одиннадцать стоит в дверях с сумкой, в которой остывает хрустящий багет белого, пара пирожных эклеров и батон колбасы. Иногда она берет багет с сыром и чесноком, но это совсем уже редко — по праздникам. Я ставлю белый в красный горох чайник, и к ее приходу он уже почти закипает.

Пока Лика моет руки, разливаю «черный, байховый» по кружкам. Белым, в красный горох, таким немодным, что мне это даже нравится. Это чайный набор моей бабушки и вот уже много лет я пью только из него. И только чай.

Когда садимся за стол, слюни практически нависают над блюдцами.

Черный чай, докторская колбаса, хрустящий горячий хлеб...

Это вкусно, потому что не часто и еще, потому что ритуал. Возведи что-либо в ритуальное действо, и оно будет казаться совсем уж необыкновенным и чудесным.

— Родить тоже от кого-то надо! — Лика наставительно поднимает указательный палец вверх и с наслаждением во взоре впивается в покрытый белым шоколадом эклер.