Целительница из Костиндора - стр. 8
Митяй многим нравился. Да, он выпивал, и довольно часто, но был рукастым и добрым. Когда коровы с пастбища сбегали, так он самый первый шел их искать. А когда лисы подрали куриц Веркиных, Митяй отдал ей трех своих лучших несушек.
Митька мог бы стать отличным мужем, но жениться не хотел.
А тут такая новость: девка, которую побили за то, что она залезла в кровать к чужому мужу, вдруг оказалось, любит завидного холостяка!
Чудом будет, если за мной снова не придут с вилами.
Права бабушка: меня должны бояться так же, как ее. В конце концов, именно я стану целительницей в деревне после нее. Без меня здесь все зачахнет, и, стоит мне только отвернуться от соседей, уйти отсюда куда угодно, от деревни останется только пыль.
– Аннушка? – Слабый голос бабули выдернул меня из размышлений.
Я бросилась в спаленку, опустилась перед кроватью на колени.
– Что, ба?
– Кто приходил?
Бабуля дышала тяжело и часто, ее трясло.
Я растерянно смотрела на то, как вздымается ее грудь под одеялом, и что-то щелкнуло в моей голове.
– Ба, ты как себя чувствуешь?
– Софья, да? Софья приходила? – Ее дыхание прерывалось, она не могла открыть глаза. – Аннушка, догони ее, скажи, что ты солгала. Ты одна остаешься, совсем одна. Она не должна рассказать никому, что ты Митяя любишь. Убьют ведь тебя, и я помочь уже не смогу…
– Ба! – Я схватила тощие руки старушки и ужаснулась: такими холодными они были. – Что принести? Скажи, что болит? Грудь? Живот? Ты не можешь дышать? Бабушка!
Бабуля захрипела. Задергалась. Я вскрикнула и вскочила на ноги.
– Ба!
Она вздохнула в последний раз и затихла. Комната погрузилась в звенящую тишину.
ГЛАВА 3
Я склонилась над бабушкой, не дыша. На ее лице умиротворение, губы сжаты в тонкую линию.
– Ты чего это, ба? – прошептала я неверяще. – Ты… ты меня оставила?
Осознание пришло внезапно. Сердце прострелило жуткой болью. В груди разрасталась дыра, такая черная, что затягивала в себя всю меня без остатка. Воздух стал вязким. Я не могла вздохнуть, не могла выдохнуть. Мелко задрожали руки, а ноги сделались ватными.
Я рухнула на пол. Вцепилась в край одеяла, которым была укрыта бабушка, и стиснула его до боли в пальцах.
Прислушивалась к оглушающей тишине в надежде уловить тихое дыхание. Но только поленья в печи трещали, догорая, да ветер шумел на чердаке.
Раздался вой. Я не сразу поняла, что мой собственный.
Бабушка чувствовала свою смерть, знала, что уйдет сегодня. Я в этом не сомневалась. Бабуля говорила, что старики всегда знают, когда придет их конец.
– Ты зачем это?.. – шептала я, глотая слезы. – Как я без тебя жить-то буду, ба? Ты же… Ты же единственный мой близкий человек. Я не смогу, бабуль, не смогу без тебя!