Целинники - стр. 3
– Что, мужики сильно пьют? – кто-то подсказал самое естественное.
– Да нет, пить-то во всех пьют, да работе то не помеха. Тут вот в чем дело. Там ведь в основном пришлый народ, вроде меня, завербованные, но и тамошние есть, – с неожиданным вздохом произнес Илья.
– А они, эти местные от вас приезжих нос воротят, – подсказал тот же голос.
– Да нет… вы это… не перебивайте, сейчас я вам все объясню. Тут дело не простое, политическое, – последнюю фразу Черноусов произнес тише и многозначительно обвел глазами слушателей. – Дело в том, что тамошние местные в основном нерусские. В первые четыре бригады народ вербованный в основном с России и Украины приехавший. А в пятой там и вербованные есть, но есть и казахи, и немцы. Понимаете, какой кисель получается?
– Немцы! Какие немцы, пленные, что ли? – этот вопрос чуть не в один голос задали сразу несколько слушателей.
– Да какие пленные, с ума что ли посходили, вроде и выпили-то чуть чуть, а несете не пойми что, – в очередной раз выразил недовольство, тем что его перебили, Илья. – Живете здесь как в берлоге и не знаете, что в свете деется. И я вот тоже, как и вы сейчас, пока отсель не уехал ничего не знал. А за энтот год узнал, наверное, больше, чем за всю прежнюю жизнь. Немцы там не с Германии, а которые здесь в России родились. Их еще в войну туда выселили с Волги и Украины. Ну, вот оне там и живут. Работники хорошие, но сами понимаете, веры им быть не может.
– А с этими казаками, с ними наверно трудно? Тут нам фильм казали, «Тихий Дон» называется, ох и драчливый народ. Она, наверное, и там бузят, – несмотря, на недовольство Ильи гости, находясь уже под легким хмельком, все более лезли со своими вопросами и домыслами.
– Ох, мужики за…ли вы меня, ей Богу. Я не про казаков говорю, а про казахов. Казаки там тоже жили, но это чуток подальше, на берегу Иртыша. Но тамошние казаки за белых все воевали и их еще в гражданскую под корень извели, а которые остались в Китай поубегли. А казахи – это такой нерусский народ с глазами узкими. Вот с ними трудно. Они к земле почитай никакой сноровки не имеют. Скотину водить – это они могут, а пахать, сеять, полоть, для такой работы у них совсем нету желания. Я ведь в той бригаде спервоначалу тоже простым рабочим был. А перед нонешней посевной старого бригадира сняли, стали искать другого. А ставить-то и некого, один пьет, второй ворует, третий с бабами напропалую гуляет, немцев нельзя, казахи в полеводческом деле без понятия. Предложили одному хохлу, а тот условия стал ставить, чтобы бригаду всем обеспечивали наравне с другими, а то бригадирить не стану. А другие-то уже по нескольку лет работают, у них все налажено и люди все опытные, трактористы, там комбайнеры и остальные. А у нас-то бригада без году неделя как собрана, взаимодействие не налажено. Ну, ей все в последнюю очередь доставалось, и техника, и ГСМ, и прочее. Как, значит, хохол отказался директор совхоза тогда меня вызвал и говорит: принимай Илья бригаду, хоть ты к нам и недавно приехал, но более ставить не вижу кого. А я, что я, согласен, говорю, Петр Сергеич, оправдаю доверие, и никаких там условий ставить не стал. Вот так и поставили на бригадирство. Сначала срок испытательный дали. Посмотрели, как я с посевной справлюсь. Ну, я понял, что на той посевной судьба моя решается… – Илья вдруг вздохнул и, словно забыв о чем только, что говорил, опрокинул в себя рюмку самогона.