Целестина - стр. 14

Тересполь, крошечный городок по ту сторону Буга, прямо напротив крепости, считался огуречной и капустной столицей Второй Речи Посполитой. Консервы из солёных огурцов и квашеной капусты вывозили даже в Америку – во всяком случае, об этом говорили рекламные проспекты в бакалейных лавках.

Капустой занималась семья Гас. А вот огурцами – как раз братья Калинские. Но теперь Тересполь оказался на другой, немецкой, стороне Буга. Даже Целестине было понятно, что с тереспольскими огурцами в этом году будет беда.

– Ты что, не понимаешь, – Хене явно не хватало французского, чтобы передать переполнявшие её чувства. – Мы для русских – буржуи. Они всё у нас отберут! Надо бежать, пока они про нас не вспомнили.

– Так Ковель тоже теперь под русскими будет, – предположила Целестина. – Или под немцами? Он же тоже Кресы Всходни. Значит, там должны быть русские.

– Не важно. Там они нас искать не будут. Будет время переждать, присмотреться.

– Скажи, а правда, что однажды команда корабля по пути в Америку вскрыла жестянку огурцов от Калинских, чтобы перекусить, – а оказалось, там не огурцы, а чистый спирт?

Хеня хмыкнула.

– Мы, Калинские, не продаём плохие товары, – отчеканила она. – А что у них там, в Америке, сухой закон – так это они сами его и приняли. Мы в их рекомендациях не нуждаемся. Огурцы у нас хорошие и сами по себе.

– Огурцы у вас и правда хорошие. Поэтому у вас и покупаем. Подскажешь, как найти раввина Соловейчика?

– В Большой Синагоге он. Где ему ещё быть?

– Мало ли. Сейчас все куда-то бегут и переезжают.

Синагога возле площади Пилсудского – это та, что для богатых. Шестиугольная, с арочными полукруглыми окнами и кирпичной оградой – она выглядит намного значительней, чем здание городского Совета на другой стороне улицы. Что не удивительно – ведь Совет не Управа Воеводства, он вообще почти ничего не решает.

А вот евреи значили для города очень много. Доходило до того, что при городском президенте-поляке обязательно служил вице-президент из местных евреев.

Кованые ворота были заперты, но за оградой синагоги ходили местные, о чём-то переговариваясь. Сторожа поблизости не было, так что Целестина решила никого не звать. Когда гимназистка ломится в синагогу – это всегда подозрительно.

Она обошла ограду с тыла и чуть не угодила в топкую лужу. Дальше, за лужей, был дом раввина – приземистая одноэтажная деревянная хата, совсем неотличимая от тех, в которых живут местные крестьяне.

Если Хеня ничего не перепутала, в дом стучать бесполезно. Сейчас Хацкел Соловейчик наверняка на втором этаже, в библиотеке – разбирает новые книги, которые принесли недавние беженцы.