Целестина - стр. 13
Но сейчас уже было поздно, и, наоборот, из смешанной гимназии выходили первые ученики. Так что Целестина на всякий случай нырнула в заулок возле пекарни. Лучше пробираться по деревянным дощечкам между угольных сараев, чем выслушивать очередные искромётные шутки от одноклассниц.
На Домбровской она выбралась без приключений, даже туфли не запачкала. Там уже было попросторней, можно отдышаться и решить, что надо идти на квартал западнее, через площадь Пилсудского. Раввин мог быть и там.
Чем ближе к площади Пилсудского, тем больше Брест-над-Бугом становился Бриском, древнейшим из еврейских городов Кресов Всходних. Всего один квартал от женской гимназии – и вот она уже в самой богатой, северной, части еврейского района.
Здешние особняки были новомодные, в том же духе, что особняки колонии Нарутовича. А за их фасадами – кривые тенистые улочки гетто, где всегда пахнет чесноком и жареным луком.
Возле еврейского центра по эмиграции толпились мужчины в светлых шляпах. Безбородые, в костюмах по варшавской моде, они даже ругались на польском и, если бы не район и синагога, были бы неотличимы от поляков. Похоже, обеспеченные евреи решили, что раз немцы ушли, значит, можно делать то, что было давно пора. И надо успеть, пока снова не стало нельзя.
Целестина невольно вспомнила местную мужскую шутку, которую почему-то знают все гимназистки: что в Бресте-над-Бугом две православные церкви, два католических костела, две синагоги и два публичных дома – потому что один для богатых, а другой для бедных.
Конечно, если порыскать на границе с Киевкой, где гетто превращается в россыпь знакомых деревенского вида домов, можно наткнуться на ещё несколько мелких “божниц”. Но они не считаются, потому что совсем для бедных. Как не считаются и другие мелкие публичные дома.
Чуть дальше, перед домом негоцианта Лазаря Калинского, стояли ломовые лошади, запряжённые в грузовую повозку. Первый шкаф уже погрузили.
Целестина подошла ближе и увидела, что юная Хеня Калинская машет рукой из окна.
– Что угодно пани? – поинтересовалась наша героиня.
– Нам надо с твоей бабушкой поговорить, – Хеня на всякий случай сказала это по-французски – но с таким правильным польским прононсом, который и в Кракове редко услышишь. – У нас могут быть вещи, которые ей интересны.
– Она мне не совсем бабушка, – ответила Целестина. – А говорить ты можешь и со мной. Бабушка занята.
– Ах да, я забыла. Её же хоронили сегодня.
– А вы куда уезжаете? Тоже на кладбище?
– Нет. В Ковель, к родственникам.
– Вы там огурцы выращивать будете?
Хеня нахмурилась.