Цефеиды. Андромеда - стр. 33
И больно. Очень. Опять. Потому что Солнце и кровь далеких звезд бурыми мазками по коже.
– Ты… – Чонхо стягивает полотенце с плеч, отворачивает голову. – Ты не…
– Не должен был? Не имел права? Ты это хочешь сказать? – Мингю опускает взгляд на письмо, которое все еще держит в руке; усмехается, позволяя горечи осесть в уголках губ. – В любом случае ты прав. Не должен был и не имею права. – Он поднимает с кровати конверт и аккуратно засовывает в него сложенный лист бумаги. – Я бы хотел извиниться, но не могу, потому что я не сожалею. Хорошо, что я узнал, потому что теперь…
– Что? Что теперь? – Чонхо швыряет полотенце прямо на рабочий стол, чуть не снося по пути настольную лампу. – Ты снова сделал дохуя умные выводы, даже не удосужившись разобраться сначала?
– А в чем здесь разбираться? У меня нет к тебе вопросов. – Мингю возвращает конверт на кровать, смотрит куда угодно, но только не на Чонхо. – К тому же меня это все не касается, – он прилагает слишком много усилий, чтобы заставить себя взглянуть в глаза напротив, – но зато касается тебя. Знаешь, все это время я думал, как же так. Почему такому, как ты, нужен такой, как я. Я ведь совершенно не тот человек, в котором можно нуждаться.
– Это не тебе решать, кто должен в тебе нуждаться, а кто нет.
– Может, и не мне. Но я понимаю, что все это бессмысленно.
– Да что «это», блядь? Господи, как же ты… – Чонхо накрывает ладонью глаза и шумно выдыхает.
Мингю понимает – видит, – что тот в одном шаге от того, чтобы начать орать и швырять в него какие-нибудь вещи. Понимает и даже не отрицает про себя тот факт, что в этом лишь его вина. Всегда только его.
– «Это» значит «цепляться за мимолетные мгновения», в то время как есть человек, который тебя любит, и он куда ближе, чем я. И ты любишь его тоже. Наверное. Пожалуй, я не хочу знать. – Мингю отводит взгляд, до боли кусая щеку изнутри. – Все это время ты пытался что? Заткнуть в себе дыру другим человеком? Я совершенно не гожусь для такого.
Лицо Чонхо разом теряет все эмоции. Он смотрит на Мингю так, будто видит в первый раз, и того непроизвольно передергивает. Быть может, этот разговор и вправду ошибка, но он так не считает. Он вообще сейчас ни о чем не думает уже, кроме того, что человек, который стоит перед ним, заслуживает куда большего. Целого мира, может. И всю Вселенную в придачу. Но никак не кретина, который даже себя полюбить не в силах.
– Знал бы ты, как сильно я хочу тебя сейчас ударить.
– Я не против. – И Мингю честно хочется подставить лицо.
– Знаешь, что ты сейчас делаешь? В миллионный раз ищешь повод, как бы сбежать. Ты только этим и занимаешься. – Чонхо сжимает и разжимает ладони, сверкает темными глазами из-под влажной челки. – Ты от всего сбегаешь. Чертов трус. – Он подходит ближе. – Когда до тебя дойдет? Что я, блядь, должен сделать, чтобы ты наконец понял? – Чонхо хватает Мингю за ворот футболки и ощутимо встряхивает. – Я пытался заткнуть в себе дыру другим человеком, говоришь? А пусть хоть так, если тебе нравится так думать. Но что сделал ты?