Царские сокровища, или Любовь безумная - стр. 39
Соколов сказал:
– Сегодня утром Владимир Федорович был у Керенского.
Горький оживился:
– Вот оно что? – Внимательно посмотрел на Соколова, пожевал рыжеватый ус, выплюнул его и покачал головой: – Видать, у Керенского совсем плохие дела, что начал советоваться с боевыми генералами. Поначалу ходил гоголем, ни с кем не советовался, считал, что сам ужасно умный.
Коляска, влекомая быстрыми и сильными лошадьми, неслась стремительно, влетая порой в лужи и выбивая на тротуар фонтаны брызг. Горький с недовольством ткнул лихача в спину:
– Идол, зачем людей грязью обливаешь? Хотя они и пешеходы, однако всякого человека уважать надо! – Повернулся к Соколову: – Граф, доложу собственное мнение: Керенский не случайно пригласил именно Джунковского. Интереснейший, понимаете ли, он человек, Джунковский. За все берется добросовестно: губернией управлять, музеи открывать, жуликов ловить, германцев воевать. На фоне российской беспечности и расхлябанности – замечательное явление, редкое. Русский человек в массе своей ленив и бестолков, но именно на Русской земле рождается много людей, талантом отмеченных, необычных. Поверьте мне, я давно этот феномен наблюдаю. – Улыбнулся. – А вы, граф, к какой категории людей себя относите?
– К любителям хорошего вина!
– Прекрасное дело вино, – одобрил Горький. – Но красивые женщины еще лучше. Любовь помогает проникать в тайны жизни.
…Коляска остановилась у дома Джунковского.
Знаменитый гость
Завидя Горького, хозяева обрадовались:
– Вот это приятный сюрприз!
Соколов передал Джунковскому бутылки:
– Осторожно, не взбалтывать! – С любопытством спросил: – Ну, как Керенский? Кого нынче он изображал?
– Одетого с иголочки актера, который исполняет главную роль в водевиле, причем слова актер не успел выучить и по этой причине постоянно несет ахинею. Керенский спрашивает меня: «О чем вас допрашивали в комиссии?» Отвечаю: «Много вопросов было и почти все бестолковые. Вряд ли стоило из-за этой ерунды боевую дивизию на произвол судьбы бросать…» Керенский обиделся за комиссию. Он был одним из главных создателей ее и продолжает считать эти допросы важным делом. Жаждет найти виновных в развале России и предать суду.
Горький усмехнулся, поплевал на пальцы, подкрутил усы, пророческим тоном произнес:
– О себе он не подумал? Вот, с себя мог бы смело начать! Долго ему на троне не сидеть – это дело очевидное. Отправят его в Сибирь, и он будет повторять известную поговорку каторжников: «Дальше едешь, тише будешь!»
Заметив интерес к своим словам, Горький продолжил:
– Впрочем, коли ссылать, то надо многих. Еду вчера в издательство к Зиновию Гржебину, вскакивает на подножку коляски оборванный мальчишка, сует мне открытки: «Дяденька, купите Распутина со своими распутницами, коней крал – в царский дворец попал». Я эти открытки и кучу грязных брошюр видел уже в первые дни революции. Какие-то бесстыдники выбросили в продажу отвратительные фотографии и брошюрки на темы «из придворной жизни». Речь идет о «тайных историях», разумеется неприличных, герои которых царица Аликс, «Распутный Гришка», Вырубова и другие придворные фигуры. Толпа любит все превосходительное, царское. Вот почему эти болезненные и садические измышления имеют хороший сбыт на рабочих окраинах и на шумном Невском проспекте. Эта духовная грязь особенно вредна, особенно прилипчива именно теперь, когда в людях возбуждены все темные инстинкты. Авторов и издателей этой мерзости надо без жалости, ради общего блага, отправлять в Сибирь. И вообще, нынче стало скучно, как в духовной консистории. Владимир Федорович, вы что-то начали говорить о Керенском?