Царские слуги - стр. 3
Знающие люди сказали Петрушке, что просто так, с кондачка, к царю лезть нельзя. «У него этих челобитных знаешь сколько? – качали головами знающие люди. – Целый стог на столе. Кинет твою жалобницу к остальным и не взглянет даже. А чрез седмицу и вовсе на окно переложит. Тогда всё, пиши пропало, никто и никогда потом про твою челобитную не вспомнит».
Как уверяли знающие люди, сперва нужно было заручиться заступлением боярина, близкого к царю, – стольника, который в нужный момент нашептал бы государю на ушко: «Изволь взглянуть, милосердый батюшка, вот на эту грамотку».
Но Петрушка Высоцкий был иноземцем, в Москве оказался пару лет назад, и никого здесь толком не знал. Он и по-русски-то говорил плохо, с польским акцентом, да еще и примешивал белорусские слова, отчего понять его было весьма затруднительно. Ну, положим, Петрушка и у себя на родине, в Шклове на Днепре, мало с кем дружбу водил, просиживал штаны в полуподвальной мастерской, и никто ему был не нужен, даже и солнечный свет. Возился со своими шестеренками, да так в них закопался, что всю войну пропустил, не заметил, как родной город от Речи Посполитой к русскому царю перешел. Ну а ему, Петрушке, простому часовому мастеру, какое до того дело – как собирал свои механизмы при короле польском Яне Втором Казимире, так и при Алексее Михайловиче продолжил их собирать. Незачем глупому посадскому люду совать любопытный нос в замыслы великих государей.
И черт его дернул пойти на рынок в тот роковой день две осени назад. Бродил-бродил по рыбным рядам, да и выбрел на площадь. А там – московский посланник в нарядной шапке вещает, сулит золотые горы и всемерную царскую милость искусным умельцам, которые согласятся в первопрестольную ехать, новый государев дворец в селе Коломенском строить. Сладкоречивый прохиндей, помнится, много чего сказывал про доброту царя Алексея Михайловича, как государь чуть не каждый день все перстни с рук раздаривает, а иной раз и шапку пожалует, с соболем, вот как эту, – тут посланник сдергивал с себя бесценный убор и крутил его перед ахающей и охающей толпой. Ну тут Петрушка не удержался, сорвался навстречу чудесам. Кто же знал, что вот так все обернется.
К кому же из царских стольников на поклон пойти? Знающие люди советовали Богдана Матвеевича Хитрово, главного оружничего, хозяина всей Оружейной палаты. Поговаривали, что лучше боярина Хитрово никто шептать не умеет. Наверное, не врали, поскольку государь Михаил Федорович пожаловал боярину саблю с золотыми буквами на вороненом клинке, а государь Алексей Михайлович одарил оружничего кафтаном атласным золотым на соболях, кубком золоченым и денежной придачей в восемьдесят рублей. Боярин Хитрово и на польском говорил как на родном, ему можно было бы от души поплакаться, составить жалобницу по всей форме.