Царская внучка - стр. 72
– Но я не приготовил там для вас достойного дома… – окончательно растерялся князь.
– И не надо. Какое-то время в Измайлове поживём, дворец там знатный, хотя и ветхий. А потом хотелось бы мне дворец в Кремле построить, чтобы лучше Зимнего был. Для того мною призван архитектор изрядный…
Во взгляде моего супруга появилась заинтересованность. Правда, густо замешанная на удивлении: он явно не ожидал подобного поворота разговора с новобрачной.
– Мечтаю Москву в камне отстроить, по примеру Санкт-Петербурга, – продолжила я. – Дабы не было более пожаров страшных. Вместо земляных валов, давно не надобных, бульвары устроить с прудами, а улицы замостить.
– И я о том же мечтал, – признался князь Владимир, – да не дерзал предлагать ее величеству…
– И не надо дерзать, – засмеялась я. – Тётушке моей любезной дела нет до того, какие дома в Москве появятся, да какие пруды выкопают. Лишь бы тишина и благолепие были, да заговоров вредных не устраивалось. А вот об этом вы, сударь мой, как раз и будете печься денно и нощно. Дабы императрица в Санкт-Петербурге царствовала спокойно и величественно.
Разговор приобретал для меня огромный интерес, но, увы, продолжить его нам не дали. Свадебные торжества, оказывается, только начинались: императрица располагала ликовать и веселиться не меньше недели. Так что нас с супругом завертела яркая череда парадных обедов и ужинов, придворных маскарадов и балов, посещение оперы в недавно отстроенном театре, фейерверк и иллюминация в Летнем саду. Я переодевалась по четыре раза в день и уже начинала злиться на эту неубиваемую русскую традицию растягивать любой праздник до гомерических размеров.
К тому же мне никак не удавалось выспаться: супруг мой исполнял свой долг в спальне с тем же рвением, что и на государственной службе, а я постепенно позволяла себе вспоминать опыт прежней-будущей жизни и уже не изображала из себя робкого невинного агнца. Честно говоря, мне это даже доставляло немалое удовольствие, уже порядком подзабытое, а выполнение супружеских обязанностей не сопровождалось необходимостью вести домашнее хозяйство. Одно слово – царская жизнь! Но спать все равно хотелось постоянно.
Закончились праздники, как и следовало ожидать, очередным приступом болей у дорогой тётушки. Конечно, и я была в этом виновата: не доглядела. Но герцог Бирон с супругой получили от меня изрядную головомойку и жесткий наказ: впредь печься о здравии государыни пуще, нежели о своем собственном, иначе пожалеют о том, что оказались приближенными к ее особе.
– Но принцесса, – защищался Бирон, – государыня наша никого не слушает и всегда поступает по собственному разумению. Вам ли об этом не знать!