Царская внучка - стр. 64
Подвенечное платье срочно дошивали придворные швеи под надзором Натальи Лопухиной. Было оно из серебряной парчи и сплошь расшито серебряными же лилиями – символом невинности. Я заикнулась было о белом платье, но меня элементарно не поняли: свадебное платье должно быть роскошным, цвет никакого значения не имел.
– А с вуалью что будем делать, княжна Марья? – поинтересовалась я у мадемуазель Кантемир, брат которой, будучи российским послом в Париже, и отвечал за доставку этого необходимого атрибута венчания. – Подвел нас князь Антиох, боюсь, разгневается государыня.
Княжна побледнела и промолчала: хотя государыня пока и была к ней милостива, Мария Кантемир прекрасно помнила годы своей ссылки и опалы после смерти императора Петра Первого. А через два дня, присев в глубоком реверансе, протянула мне сверток из старинной парчи:
– Прими, государыня-царевна, от недостойной служанки своей сию вещицу.
Я развернула парчу и онемела. В моих руках текла, струилась, переливалась жемчужно-серебристым светом тончайшая ткань роскошной вуали.
– Это подвенечный убор молдавских господарынь, – пояснила княжна. – Дед моего деда получил ее от какого-то восточного владыки со многими другими дарами. Моя мать была последней, кто надевал эту вуаль. Считается, что она приносит счастье в семейной жизни и детях.
– Я не могу это принять, княжна, – сказала я совершенно искренне. – Это ведь фамильная реликвия, в ней должны венчаться только те, кто становится избранницами Кантемиров.
Губы княжны тронула легкая горькая улыбка.
– Государство наше исчезло, господарей молдавских больше нет. Мой старший брат, думаю, никогда не женится, он слаб здоровьем, а младший давно женился, но даже не вспомнил об этой вуали. Прими, государыня-царевна, Бог даст, станешь не только императрицей российской, но и повелительницей Молдавии. Не век же там туркам хозяйничать.
Н-да, это была уже высокая политика. Подобные перспективы, пожалуй, могли поколебать мою щепетильность. Да и слишком уж хороша была вуаль, ничего подобного я даже в фильмах в своей прежней-будущей жизни не видела. Соткана из звездного сияния и лунного света – вот, пожалуй, самое точное определение этой великолепной ткани.
– Благодарю, княжна, и принимаю, – ответила я. – Ты и понесешь ее за мной во время венчания. Вместе с княгиней Натальей.
– А я?! – оскорблено воскликнула Лопухина, пожиравшая вуаль жадными глазами.
– А ты, моя милая, следом за ними пойдешь с цветами. Никак запамятовала, что веры-то лютеранской, а не православной. Еще не знаю, в собор-то тебя допустят ли…