Царская внучка - стр. 35
Граф Салтыков мог еще раз убедиться, как ему повезло, – он становился не просто родственником императрицы, а членом ее семьи, третьей по значению персоной в империи. Не удивительно, что он приблизился ко мне и, припав на одно колено, запечатлел на моей руке долгий, почтительный, но достаточно пылкий поцелуй. Я решила, что тут уместнее всего будет смутиться и добросовестно залилась краской до самых ушей. Так что императрица, рядом с которой снова стоял ее обожаемый Бирон, была чрезвычайно довольна всем происходящим.
– К столу! – зычно провозгласила она. – Выпьем за помолвленных. А потом кто желает, может танцы продолжить.
У меня особого желания танцевать не было, я ждала подготовленного мною же развития событий. Пока мы любовались иллюминацией, Наталья Лопухина должна была незаметно кое-что добавить в бокал моей кузины. И вообще – привести реквизиты для новой мизансцены в боевую готовность. Я надеялась, что все было выполнено добросовестно, и что красавчик Линар, буквально приклеившийся к Елизавете, не оказался чрезмерно внимательным.
Так оно и было. Выпив за наше с графом Владимиром здоровье по приличному бокалу венгерского, эта сладкая парочка снова отправилась танцевать. Танец был быстрый, с подскоками и поворотами, не помню точно, как он назывался. Но внезапно сквозь громкую музыку и жужжание голосов донесся истошный женский визг.
Визжала Наталья Лопухина, указывая дрожащей рукой на цесаревну Елизавету, которая лежала на полу, а по ее белому платью стремительно расползалось алое пятно. По-видимому, моя кузина лишилась сознания во время танцев. И не только сознания. Подле нее в луже крови лежало крохотное тельце вполне оформившегося зародыша…
Допустим, в те времена выкидышами удивить кого-либо было трудно. Но чтобы особа императорского дома, официально – девица непорочная, скинула недоношенного младенчика во время придворного праздника… Это было, как сказали бы три века спустя, «перебор по взяткам». Даже почтенные замужние дамы, имевшие любовников, ничего подобного себе никогда не позволяли. А ведь на празднике присутствовали и дипломаты иностранные! Стыдобище – на всю Европу.
– Унесите отсюда эту потаскуху! – взревела именинница. – И врачей немедленно покличьте. Испоганила мне весь праздник!
Бирон попытался было ее успокоить, но она отмахнулась от него, как от назойливой мухи:
– В монастырь сквернавку! В самый глухой! Чтобы имени предков моих не порочила и мое величество не позорила!
– Тётушка, – попыталась я сказать свое слово, – успокойте свое высокое достоинство. Кузина выпила слишком много венгерского…