Царская охота - стр. 29

– Вот что, – я посмотрел Демидову прямо в глаза. – Скажу честно, у нас практически нет людей в Англии, поэтому я ничем помочь не смогу. Но я смогу свести тебя, Акинфий Никитич, с Андреем Ивановичем Ушаковым… Да не вздрагивай ты так, я имею в виду, что именно как с человеком, который сможет в каком-то смысле помочь, хоть даже и простым советом. Оставайся пока в Москве. Надеюсь, что скоро эпидемия пройдёт, и тогда я смогу, наконец, представить обществу свою невесту, – в глазах Демидова я прочитал надпись большими буквами: «Какую по счёту невесту?». В какой-то мере мне были понятны настроения, витающие в воздухе, но сейчас всё было предельно серьёзно. – По этому случаю будет устроен большой бал, как это принято на родине моей невесты, и Ушаков обязан будет на нём присутствовать. Дмитрий пришлёт тебе приглашение, Акинфий Никитич. И на балу я тебя с Андреем Ивановичем и сведу, и вы обговорите все непонятные моменты.

– То есть, ты даёшь добро, государь, – Демидов подался вперёд, не сводя с меня пристального взгляда.

– Да, даю…

***

– Ваше высочество, вы просто обворожительны, – Амалия-Габриэль, вся сияла, ворвавшись в комнату Филиппы.

Ну ещё бы, после того как император, столкнувшись с ней в каком-то коридоре, долго изучал пристальным взглядом, отчего герцогиня де Виллар уже было подумала, что произвела на молодого царя куда большее впечатление, чем думала прежде, он, наконец, спросил, имеет ли она опыт устраивать балы. А когда Амалия ответила немного неуверенно, что да, поручил ей стать хозяйкой сегодняшнего вечера. После этого он представил ей молодого рыжего помощника, назвав его Дмитрий Кузин, и ушёл, оставив посреди коридора осознавать объём предстоящей работы.

Но зато с той секунды она ни разу не почувствовала больше скуки, и даже выполнение этих нелепых требований, что практиковались в этом странном дворце, вроде ежедневной ванны, не приносили ей больше неудобств.

Филиппа посмотрела на неё в зеркале, затем перевела взгляд на себя. На ней было надето платье и драгоценности, привезённые из Парижа, и это платье плохо сочеталось с туго заплетённой косой, короной уложенной на голове.

После того разговора с Елизаветой, она с каким-то странным упрямством просила горничную заплетать её тёмные волосы в косу каждое утро. К тому же после болезни, хоть доктор Лерхе и утверждал, что она перенесла её очень легко, Филиппа ещё похудела, и теперь не помогали даже специальные вставки в корсаже: платье болталось на ней, как на вешалке. И слова герцогини о её обворожительности, на фоне всего этого звучали как завуалированные издевательства.