Царевичи - стр. 114

– Конечно…

– На самом деле он проходил курс интенсивной терапии в моей клинике «Лукоморье».

– Там же, где лежал Руслан?

Доктор кивнул.

– Увы, даже самые передовые методы не дали особых результатов. Приступы сопровождались сильнейшими галлюцинациями. Но Лев не собирался сдаваться. И тогда я предложил ему нечто рискованное – опробовать мою новейшую разработку… экспериментальную. – Мужчина кашлянул, – с кучей побочек.

– И?

Дьявольская усмешка на губах доктора была красноречивее слов.

– Что вы ему прописали? – спросила я хрипло.

– Адренохром…

Услышав знакомое название, мы с Мишей переглянулись. Виталий Сергеевич продолжил.

– …Благодаря теории заговора, этот препарат оброс легендами. На самом деле адренохром – это окисленный адреналин, выделяемый надпочечниками. Мне удалось искусственно его синтезировать.

– Но погодите… Лев говорил, что впервые попробовал адренохром на вечеринке у Барина! – вспомнила я внезапно.

– Это лишь часть правды, – доктор грустно улыбнулся. – К Барину Лев попал гораздо позже, когда мои запасы кончились. Но давайте обо всем по порядку… Первая неделя приема синтезированного адренахрома показала ошеломительные результаты. Приступы прекратились, даже белок, маркирующий заболевание, понемногу снижался в крови…

Доктор прокашлялся.

– …Лев был счастлив, его вера в выздоровление с самого начала казалась непоколебимой. Однако даже в самой большой бочке меда нашлась ложка дегтя – экспериментальная партия заканчивалась, а сырья для производства новой у поставщиков не оказалось. Да и производственных мощностей в моей лаборатории не хватало, чтобы выйти на необходимые объемы. Но мы поняли главное: высокий уровень адреналина в крови тормозил развитие болезни. Тогда-то ваш брат и увлекся экстремальными видами спорта: прыжки с парашютом, скалолазание, горные лыжи, сноуборд… Этим летом он открыл гоночный трек, ежедневно принимал участие в заездах. Тем не менее Лев умолял меня вернуться к производству адренохрома. Да я и сам планировал запатентовать лекарство, нужно было только заручиться государственной поддержкой и получить добро на проведение ряда дополнительных исследований. В этом-то и заключалась загвоздка. Роспатент трижды отвергал мою заявку, а вместе с ней и возможность производства новой партии адренохрома. Я почти отчаялся, когда на меня вышли люди Шаха.

– Вы… – мой голос дрогнул. – Вы тоже знаете Шаха?

– Конечно. Вильгельм Шахназарян представился владельцем крупной сети по производству БАДов. До него дошла информация о моих разработках. Шах предложил сотрудничество: покупку сырья, новые производственные мощности и возможность запатентовать адренохром не как лекарство, а как БАД. Тогда процедура была бы гораздо проще. Я согласился, понятия не имея, с кем имею дело.