Царь и Бог. Петр Великий и его утопия - стр. 33
Коварство Августа и циничный прагматизм короля прусского Петру были хорошо известны.
Таким образом, повторялась ситуация кануна Полтавы. Петр мог оказаться без союзников, один на один, перед собирающим силы Карлом.
Это происходило на фоне крайне неблагоприятных для России геополитических событий.
В сентябре все того же рокового 1714 года окончательно завершилась кровавая общеевропейская Война за испанское наследство между Францией, Испанией, а также их союзниками и коалицией Англии, Голландии, Австрии (Священной Римской империи). Произошло то, чего так опасался Петр. У ведущих европейских держав оказались развязаны руки, они обратили настороженное внимание на действия России и могли использовать Карла для игры против нарастающей российской активности, а при определенных обстоятельствах и поддержать его стремление к реваншу.
Возвращение Карла и его активность неизбежно должны были нарушить планы Петра, который рассчитывал на начало мирных переговоров с правительством Швеции и принцессой Ульрикой Элеонорой, фактически исполнявшей регентские обязанности в отсутствие короля.
Ситуация была предметом обсуждения как среди европейских дипломатов в Москве, так, естественно, и русской элиты.
В донесении в Лондон английского посла Джорджа Маккензи от 17 октября 1714 года говорилось: «…Из самого достоверного источника получил подтверждение известия о доставленных Царю при возвращении упомянутого офицера более чем когда-либо настоятельных уверениях касательно желания принцессы и шведского сената приступить к мирным переговорам. 〈…〉
В то же время мне передавали о решимости Царя отнюдь не приостанавливать неприязненных действий не только в случае согласия регентства приступить к конгрессу, но даже накануне окончательного соглашения с ним».
Теперь появление Карла всё принципиально меняло.
18 октября Маккензи доносил: «Я слышал, будто Царь получил письма, сообщающие о выезде короля шведского в обратный путь; вчера же вечером Его Величество высказал, что не может сообразить, как далеко успел уехать король в данное время…»
Для того чтобы понять внезапное резкое изменение отношения Петра к царевичу Алексею, возвратимся к началу нашей истории: нужно понять состояние Петра и обстоятельства, которые это состояние определяли.
29 октября 1714 года Маккензи пишет: «Никто не решается доложить Его Величеству о том, что в прошлое воскресение сюда прибыл курьер с известием, будто адмирал выдержал большую бурю и потерял восемнадцать галер, с остальными же возвратился в Або…»
А следующее послание англичанина – от 5 ноября – предлагает нам целый комплекс обстоятельств, которые и приводили Петра в состояние мрачной нервозности. И это было отнюдь не только появление Карла и опасной перспективы нового столкновения с ним лицом к лицу.