Царь и Бог. Петр Великий и его утопия - стр. 31
История неожиданной и многозначительной по обстоятельствам опалы царевича Алексея помещена Пушкиным, смотревшим на события гораздо шире и глубже, чем это представляется по лаконичному тексту, в значимый контекст.
Сразу после текста о смерти кронпринцессы Шарлотты и внезапном гневе Петра на царевича Алексея Пушкин переходит к ситуации под Штральзундом. И делает это далеко не случайно.
«Заключены были уговоры касательно вспомогательного войска нашего. Под Стральзундом (6 сент〈ября〉) с датским королем через кн〈язя〉 Вас〈илия〉 Долгорукого 〈…〉. Стральзунд сдался 13 дек〈абря〉, в нем находилось 9000 охранного войска, осаждающих было 36 000. 〈…〉 (О взятии Стральзунда и о бегстве Карла в Швецию см. Вольтера.)»
Взятие Штральзунда, крепости, которая была одной из главных опор Швеции в Германии с середины XVII века, было столь важно, потому что в ней находился Карл XII, вернувшийся в Европу.
С записи о возвращении Карла XII Пушкин начал 1715 год: «Карл XII выехал из Турции 6 октября 1714 года и 22 ноября прибыл нечаянно в Стральзунд».
Беспрепятственный проезд шведского короля через области, так или иначе контролируемые войсками Петра или его союзниками, был одним из условий мира, заключенного с Турцией после поражения на Пруте. И Пушкин прекрасно понимал, какое значение для Петра имело появление Карла на военно-политической европейской сцене.
Традиционное представление о победе под Полтавой как о решающем переломе стратегической ситуации нуждается в уточнении. Это действительно была блестящая победа, продемонстрировавшая военный талант Петра, переигравшего на этом этапе Карла и как стратега, и как тактика. Но до победы в войне было еще далеко. Карл потерял в России свою лучшую армию – с превосходной выучкой и высоким боевым духом, но возможности Швеции были далеко не исчерпаны. Между Полтавой и Ништадтским миром пролегло еще 11 лет тяжелой войны.
В 1714 году стало ясно, что Карл твердо решил отомстить за полтавский позор. Петр, неоднократно декларировавший опасность решающих сражений, вовсе не горел желанием встретиться с Карлом в условиях, принципиально отличных от полтавской ситуации.
Конкретные планы Карла были еще не совсем ясны, но общее их направление вырисовывалось вполне отчетливо.
«Он стал приуготовляться к войне, послал генерал-майора Ливена в Сенат со строгим указом набрать людей и денег и отправить всё в Померанию, повелел своим каперам нападать на все чужие корабли, входящие в Северное море, а от Прусского короля требовал возвращения Штеттина. Прусский король требовал сперва заплаты денег и обещания не беспокоить земель датских, польских и саксонских. Карл XII отвечал, что он денег никаких платить не намерен, потому что, вероятно, и король ничего не истратил.