Бывший. Вспомнить всё - стр. 51
Ветров тоже взорванный, потрепанный, но так необходимый мне сейчас. Он снова рядом в момент, когда я особенно уязвима, открыта, беспомощна.
Но в данной ситуации не до анализа. Я настолько разбита, что мне болезненно необходима поддержка близкого человека.
Олег обнимает, я сдаюсь. Прижимаюсь к нему, кутаюсь в теплые объятия. Напряжение последних часов прорывается слезами. И мне так хорошо плакать в его руках. Плакать о Егоре, плакать о нашем не случившемся счастье, о наших разрушенных жизнях.
Могла ли я тогда что-то изменить? Этот вопрос я задавала себе много раз. Кто виноват, что все так случилось, и в какой момент еще можно было все переиграть?
Нет ответа. Мы не можем ничего вернуть. У нас есть только здесь и сейчас!
Быть может, прав Олег? Не надо противиться судьбе, которая так отчаянно сводит нас снова и снова. Бросает друг к другу вопреки всему. Что если болезнь Егора - это такое наказание за то, что иду против?
Глупые мысли. Нам не дано знать замыслов судьбы. А мне силы нужны, чтобы пережить все это. И сейчас я отчаянно цепляюсь за Олега, потому что мне нужна поддержка. Именно его поддержка. Не хочу рядом ни Романа, ни кого-то еще. Его хочу.
Поддержка любимого мужчины мне была нужна и раньше. Когда носила Егорку, когда рожала, в бессонные ночи, когда малыш плакал, болел, рос, делал первые шаги. Я запрещала себе хотеть, но сердце ныло именно за моим наглым плохим парнем. Мне так не хватало его, и вот Олег рядом. Пусть не знает, что Егор ему родной, пусть не помнит ничего, зато знаю я, и теперь могу украсть хоть немного тепла и ласки.
- Тише, малышка, тише. Всё будет хорошо, - успокаивает меня, поглаживает по волосам. И мне безумно хочется верить.
Долго утешает, баюкает. Пока я не засыпаю в его руках.
Прямо как когда-то давно.
***
В Европе я старательно пыталась отвлечься от предательства моего плохого парня. Дядя этому способствовал, как мог. Да, программа была насыщенная, конференции, ужины в кругу светил медицины, экскурсии, все было прекрасно. Днем мне удавалось отвлечься, а ночью сердце рвалось в клочья.
А ещё начали смущать некоторые мелочи со стороны дяди, которых становилось все больше.
Во-первых, он никому не представлял меня своей племянницей. Чаще просто коллегой. Сначала это льстило, ставило на одну ступень с ним. Потом же начало напрягать, потому что нас начали воспринимать, как пару. Дядю это, казалось, забавляло. Он переводил все в шутку, при этом часто вёл себя, давая лишние поводы для таких мыслей. То приобнимет, то встанет слишком близко. Я смущалась, но дядя всегда умело развеивал мои сомнения. Это теперь я знаю, насколько он тонкий психолог, все продумал и уверенно готовил для себя, постепенно ломая мои барьеры и подбирать все ближе, точно паук.