Бывший. Сжигая дотла - стр. 9
И я ее выкинул из жизни. Разом. В один момент.
Чуть не загнулся, но сделал.
И вот, ядовитая змея передо мной, а я, как голодная псина, готов броситься на нее. Не дождется. Или дождется?
Леплю все, что в голову придет, лишь бы задеть побольнее. В первый миг чудится, всхлипнет, как тогда, и убежит. Нет. Больше не притворяется.
Подходит, и мой пульс шкалит в сумасшедшем ритме.
Под шум крови в висках, смотрю, как в подзорную трубу, и вижу эти чертовы острые коленки.
Плющит, словно в первый раз. Отрава.
Это, твою мать, приход.
Она делает глоток, и я торчу на то, как двигается нежное горло, представляя, как пухлые напомаженные губы смыкаются на члене, и я загоняю его по самые яйца.
Смотреть на нее – наркота. Я – сраный грибожуй, долбаный любитель кактусов, галлюциногенных, ядовитых. Инга – сильнейший токсин, вызывающий стопроцентное привыкание.
Впервые увидев ее, я не чухнулся, во что это выльется. Представить не мог, что такое возможно. Но две случайные встречи, и я поплыл, сам организовал третью.
И понеслось.
С ума сходил от ревности. И к себе ревновал сильнее всего. Инга смотрела на меня с таким восторгом, что меня штырило. Я был герой, блядь, мира! Бэтман не меньше. Я мог все! Мир – пыль под ногами.
И мне, сука, было страшно, что это кончится. Понятно же, что она втрескалась в образ, ничего общего со мной не имеющий. Этот восхищенный взгляд принадлежал какому-то Диме Горелову. Не мне, не Демону. Не может быть, чтобы настоящий я – покалеченный мозгами монстр – мог вызывать такое обожание. Охуеть как боялся, что, когда моя девочка узнает, какой я на самом деле, она больше на меня никогда так не посмотрит.
И, чтобы этого не произошло, я делал все.
Давил привычные порывы, усмирял демонов. Блядь, учебник читал по психологии.
Дебил. Влюбленный придурок. Идиот. Маньяк на галоперидоле.
До сих пор крышу сносит. Даже сейчас ревную ко всем ее ебарям.
Нет, это – не ревность, это – патология.
При мысли о другом на ней, люто корежит, выламывает, заволакивает глаза кровью.
Она так же под ним стонет? Сначала стесняясь, а потом теряя контроль? Вздрагивает, когда в ее влажность входят пальцы и давят на чувствительную точку чуть справа? Выгибается, когда с силой впиваешься губами в ключицы, оставляя красный след, таранишь податливую глубину?
Это я, блядь, зря представил. Сделать вид, что мы незнакомы? Хрен тебе, родная!
Стоит схватить Ингу, и меня от нее кроет. Кроет как пацана. Будто мне не двадцать три, а шестнадцать, и я впервые потискал девочку. В паху пожар, член горит и лучший способ потушить – засунуть его туда, где у нее мокро. А она от меня всегда текла. С нежными стонами, вскрывающими мой чердак, таяла на пальцы, даже когда целкой была. Вьетнамским флэшбеком в голове слышится эхо крика ее первого оргазма, который чуть не стал причиной остановки моего сердца.